- Это mórd - позорное убийство, - сказал Ульв, как припечатал, прежде чем погрузиться в бездонное и грозное молчание.
- Мой брат не способен на подлость, - коротко ответил Магнус. - И он не уступит в искусстве боя Олаву.
Он и в самом деле так думал. Но, кроме обиды за род, в душе загорелось и другое: смутная и гнусная надежда на избавление от младшего брата. Магнус стал на миг сам себе противен: подобные чувства недостойны викинга.
- К полудню Сигурд должен вернуться с пастбищ долины. Солнце уже высоко, ждать осталось недолго.
Гуннлед смотрела на мужа и понимала все, что происходит в его душе. Она с первого дня знакомства видела его душу так же ясно, как свою. Сейчас Магнус хочет навсегда избавиться от брата - и не иметь никакого отношения к его исчезновению. Что ж, она ему поможет.
***
Лучший из скальдов
Слагал висы
Подобные копью Одина
Они всегда попадали в цель
Увеселяя сердца воинов.
Когда эти строки пришли мне в голову после пробуждения, я не поверил сам себе. Однако я никогда не слышал их прежде, стало быть, эту вису я сложил сам - или с помощью скальда, на чьей могиле я спал. Я вскочил на ноги, будто преследуемый врагом, не в силах сдержать переполнявший душу восторг. Я не знал, хороша или дурна моя виса, но я сумел, наконец-то я сумел! Я смотрел на долину, простиравшуюся передо мной, так, словно меня год держали в темном погребе, а потом выпустили наружу, и я опять увидел зеленую траву, сизо-серые облака, светлую шерсть овец. Я не могу объяснить, как это случилось, но мир стал другим.
Так начался первый день моей новой жизни.
Когда я гнал отару к усадьбе, я предчувствовал, что меня ждет нечто необыкновенное, но я не смог угадать, что это будет, когда увидел Гуннлед. Я очень удивился: хозяйка усадьбы не должна выходить за ее пределы одна, тем более сейчас, когда она скоро разрешится от бремени.
- Я вышла предупредить тебя, - сказала она. - В усадьбе сейчас братья убитого тобой Олава. Они уверены, что это было позорное убийство, что ты убил его ночью, напав из засады.
Я стоял и смотрел на эту женщину, не понимая, о чем она говорит.
- Ты не хуже меня знаешь наши обычаи, Сигурд. Если ты честно убил его при свете дня, ты должен был пойти в ближайшую усадьбу и заявить об этом. Но Олава убили не мечом - ему размозжили голову камнем, когда он возвращался из усадьбы своей невесты.
Наконец дар речи вернулся ко мне.
- Я не убивал Олава. Я вообще не видел его с дня нашей ссоры.
- Люди слышали бранные слова, которыми вы обменялись. Ты был зол на него. Эту ночь ты провел в одиночестве, и у тебя нет свидетеля твоей невиновности. Камень эльфов, возле которого совершилось преступление, лежит на границе долины, в которой ты пас овец. Братья Олава уверены в твоей вине. Все против тебя, Сигурд. Это судьба.
Все мы верим в Урд, Верданди и Скульд - трех норн, живущих в чертогах Одина: еще ни одному смертному не удавалось изменить вынесенные ими приговоры. Пословица гласит: "Своей судьбы не избежать", но кто поручится, что моя судьба именно такова: погибнуть за преступление, которое я не совершал?
Похоже, мои мысли передались Гуннлед, потому что она заговорила совсем иначе.
- Ты не сумеешь доказать свою невиновность, а покарать виновного в позорном убийстве имеет любой. Даже если ты попытаешься спрятаться, на тебя объявят охоту. Но есть один выход. Корабль норвежцев отплывает завтра утром. Пока еще никто не знает о смерти Олава, ты успеешь добраться до бухты и уплыть вместе с ними.
Что-то подобное уже было в сагах. Греттира несправедливо обвинили в сожжении дома с людьми, и он вынужден был искать защиты у норвежского конунга. В Норвегии живет родня моей матери...
- Скачи к морю, Сигурд! Я пригоню овец в усадьбу. Потом, когда гнев Ульва и Харальда утихнет, ты сможешь вернуться.
***