Флайеры, высадив пассажиров, снова взмывали в воздух, чтобы дать место для посадки своим товарищам. Президент нашей страны с высокопоставленной свитой оказался здесь не единственным. По пути к входу в здание мне попались на глаза ещё несколько лиц, знакомых по новостям из мира большой политики.
Похоже, инопланетяне хотели придать легитимность своему захвату, если собирали глав государств на внеочередное заседание Генеральной Ассамблеи ООН. Шоу обещало быть интересным, и я пробрался как можно ближе к сцене — чтобы ничего не упустить из предстоящего действа.
Когда главы государств, прибывшие не совсем добровольным порядком, расселись по своим местам, и начали было выяснять у соседей, что происходит, на сцену вышел инопланетянин. На первый взгляд он ничем не отличался от нас, землян. Во всяком случае, лишних конечностей, щупалец и прочих экзотических прибабахов я в его облике не заметил. Не был он и биоником.
Это был высокий крупный мужчина, одетый в пафосный чёрно-серый мундир с диковинными украшениями и знаками отличия. Дополняли наряд стильные кожаные сапоги и перчатки. Вдобавок за его плечами болтался совсем уж театральный атрибут, а именно длинный шёлковый плащ на чёрной подкладке. Головного убора не было, но причёска у инопланетного щёголя была что надо. В общем, жутко колоритный тип.
Кое-кому он мог показаться диктатором из фантастического боевика, но мой опытный взгляд сразу же подметил то, чего нет у киношных костюмов. В каждой детали одежды инопланетянина чувствовалась целесообразность, направленная на удобство пользователя. Это был настоящий военный мундир. К тому же в инопланетянине чувствовалась грозная сила, а это значило, что в мундире обретается его законный хозяин, а не самозванец.
— Нет, господа, я не Дарт Вейдер, но спасибо за лестное сравнение.
Заложив руки за спину, инопланетянин окинул зал весёлым взглядом и склонился к микрофону на трибуне.
— Леди и джентльмены, разрешите поприветствовать вас от лица Галактического Содружества, представителем которого я здесь являюсь, — проговорил он зычным голосом, причём на отличном английском языке. — Понимаю ваше недоумение, но минуточку терпения и вы вскоре всё поймёте.
Как следовало из речи этого типа, он возглавлял Внешнюю разведку Галактического Содружества и звали его Марио Ирвинг, а прибыл он на Землю исключительно для того, чтобы пожать руку представителю братского народа КОРа и выразил надежду, что мы будем жить в мире, дружбе и согласии.
После пафосного заявления представителя Галактического Содружества в зале повисла долгая пауза: отчего-то никто из КОР не спешил выйти к трибуне и протянуть эту самую руку дружбы.
Я поискал глазами Фан-Фана — тот сидел неподалёку от меня и, что примечательно, рядом с ним по-прежнему обретался Десмонд Тейлор. Судя по закрытым глазам, Фан-Фан не собирался брать на себя ответственность за контакт с Двенадцатым континуумом. Тогда я начал искать Мифра, но его почему-то не было в зале, впрочем, как и остальных инопланетян, кого я знал по базе КОРа.
Народ забеспокоился, я тоже. Если Межгалактическое Содружество основательно насолило КОРу, то контакт вряд ли состоится. Тогда Земля, которой, по всей видимости, отведена роль посредника, останется с носом. А это значило, что мы будем по-прежнему влачить статус никому не нужной захолустной планеты.
Короче, во мне взыграли имперские амбиции, а точней, обида за нас, землян.
Решение пришло мгновенно. Я встал и направился к трибуне. А будь, что будет!
По дороге кто-то схватил меня за руку.
— Ярополк, ты куда? — прошептала Прыщавая Мартышка, глядя на меня круглыми глазами.
— Завоёвывать нам место под солнцем, — ответил я.
— С ума сошёл? Тут же одни взрослые!
— Не бойся, Мария, я справлюсь, — понадеялся я и, улыбнувшись, высвободился из её пальчиков. — Держи за меня кулаки. Хорошо?
— Хорошо! Я с тобой! — решилась девчонка и, зажмурившись, выставила перед собой сжатые кулачки.
Глупо, но её поддержка здорово меня приободрила. Впрочем, когда я ставлю себе масштабную задачу, я иду к ней, невзирая ни на что. Не знаю ещё как, но я обязательно заставлю Галактическое Содружество и КОР считаться с нами, землянами.
Вот только сердце стучит как метроном и я, шагая по приглушённой зелени коврового покрытия, просто физически ощущаю, как любопытные взгляды сверлят мне спину.
Наконец, четыре ступени, ведущие к трибуне. Они ведут к судьбе, но к какой? Я не знаю.