— «Та-бак, си-га-ры и па-пи-ро-сы раз-ных фаб-рик».
— Разных фабрик, — повторяет вслед за Мишуком Николка. — Важно!
Ребята идут дальше и на углу опять останавливаются, теперь уже под большим золотым кренделем. Он свисает над вывеской, на которой изображен витой золоченый рог. Из рога сыплются вниз конфеты, шоколадки, тянучки, леденцы, розанчики…
— «Бу-лоч-на-я и кон-ди-тер-ска-я Са-у-ли-ди», — прочитывает на вывеске Мишук.
И ребята прилипают к витрине кондитерской, разглядывая перевязанные разноцветными ленточками продолговатые и круглые коробки.
Так, от вывески к вывеске, от витрины к витрине, ребята очутились за Маленьким бульваром с памятником Казарскому, у великолепного здания морской библиотеки. Оно было все в статуях, а по обеим сторонам наружной лестницы лежали на высоких постаментах два мраморных сфинкса. Они загадочно улыбались, устремив свои каменные глаза к морю, в голубой туман.
Ребята стояли подле огромных чудищ совсем маленькие.
— Это… это что же? — спросил Жора Спилиоти в смятении, словно увидел сфинксов в первый раз.
— Вот! — погрозил Николка Пищенко одному из них кулаком.
— Пошли, — сказал нетерпеливо Мишук.
С площадки, на которой высилось здание морской библиотеки, виден был весь Севастополь. Большая Севастопольская бухта вытянулась на целых шесть верст, окаймленная скалистыми берегами, которые, чем ближе к морю, становились все ниже. Здесь, на этом берегу бухты, была Южная сторона; за рейдом, на противоположном берегу, белели на Северной стороне каменные береговые батареи, а несколько казенных зданий, выкрашенных в желтый цвет, сливались с голыми буграми, уходившими к горизонту.
Перебираясь с места на место, ребята с площадки морской библиотеки различили все бухты и бухточки, которые голубыми полосами глубоко врезались в севастопольский берег. По южному берегу Большой бухты шли одна за другой Артиллерийская бухта, Южная бухта, Килен-бухта. И двухверстная Южная бухта как раз и делила собственно Севастополь на две части: это Городская сторона, на запад от бухты, с лучшими улицами и магазинами, с морской библиотекой и театром… А на восточном берегу раскинулась Корабельная сторона, где виднелись доки, морские казармы, госпиталь и Корабельная слободка и Малахов курган.
От Графской пристани, что на Городской стороне, сейчас только отвалил трофейный пароход «Турок». Набитый людьми, он взял с места в карьер и ринулся полным ходом на Северную сторону, напустив дыму на весь рейд.
— Ишь, чумазый! — сказал Николка. — А вон, гляди, с Северной «Громоносец» бежит. Тоже дымищу от него… Самовар!
Вместе с отцами своими ребята не признавали пароходов и стояли горой за старый, парусный, флот.
Наглядевшись вдоволь на все, что расстилалось перед ними либо попадалось навстречу, ребята двинули обратно на Корабельную.
На Новом базаре на Корабельной стороне им довелось еще остановиться у лавчонки, где над входом висела небольшая проржавевшая по краям вывеска, зеленая с желтыми буквами. На вывеске было нарисовано блюдо, а на блюде — кудрявый и лупоглазый откормленный барашек.
— «Ре-сто-ра-ция», — прочитал Мишук и тут же решил попробовать прочитать вывеску в обратном направлении, справа налево. — Яиц-а-рот-сер.
Николка с Жорой удивленно посмотрели на Мишука, но тот и сам изумился полученному результату.
— Как ты сказал? — спросил Николка. — Яиц, а рот сер?.. Яиц — это, должно быть, потому, что ресторация. Тут всякой еды много: и рыбы, и баранины, и яиц… А почему рот — сер? Во рту-то ведь красно! Открой рот, Жорка.
Жора широко раскрыл рот.
— Ну да, красно; я ведь говорил… А ты, Мишук, у тебя во рту?
И у Мишука во рту было красно. Красно было во рту и у самого Николки. Это удостоверили Мишук и Жора, сами тоже заглянувшие Николке в рот. Почему же все-таки так получается? Читаешь слева направо — все понятно: ресторация. Читаешь справа налево — и вот сначала как будто подходяще: яиц; зато потом — и вовсе не понять: а рот сер.
— Ха-ха-ха! — рассмеялись все трое и стали кричать в раскрытые двери харчевни, откуда на улицу шел густой запах скумбрии и прогорклого масла. — Яиц, а рот сер! Яиц, а рот сер! Дядя, посмотри, что у тебя на вывеске напечатано!
Из-за стойки вышел ресторатор, толстогубый маслянистый человек, лупоглазый и волосы кольчиками, и до чего же похожий на того барашка, который с вывески глядел на озорных мальчишек!