Спустя час капитан Стаматин убедился, что неприятель намного превосходит его численностью и вооружением. Штуцерные пули английских стрелков так и роились над каждой ямкой, где бы ни укрывался храбрый балаклавский солдат.
«У меня под командой рота… — разгадывал Стаматин. — Орлы… В каких боях не бывали! Есть такие, что еще Суворова помнят».
Действительно, дряхлых стариков в роте Стаматина было больше чем нужно. Капитан Стаматин любовно поглядел из укрытия на своих боевых товарищей, устроившихся по ямкам и за камнями. Потом перевел взор вниз на дорогу. По ней на версты и версты змеей вились полки в невиданном дотоле обмундировании: красные куртки, мохнатые шапки, петушиные перья… И конница гарцевала: уланы с цветными значками на пиках, гусары с нашитыми на мундирах шнурками и драгуны — легкая кавалерия на стройных, тонконогих конях. Девять артиллерийских батарей неприятеля насчитал на дороге капитан Стаматин и в каждой батарее по шесть полевых орудий. И капитан Стаматин пришел к окончательному выводу, что орлам-балаклавцам не одолеть врага.
«Сила ломит… то самое… солому ломит», — решил капитан Стаматин и выбросил из своего укрытия левую руку.
Свистнула штуцерная пуля и, отскочив от камня рикошетом, хлопнула Стаматина в ладонь.
— Горнист! — вскрикнул Стаматин. — Труби, горнист! Орлы! Отступление с боем.
И орлы балаклавской роты начали правильное отступление, отстреливаясь на ходу от наступавшего неприятеля круглыми пульками из гладкоствольных ружей.
Стаматин благополучно провел свою роту через город и засел с нею на горе, в развалинах старой крепости. Вооружение крепости составляли четыре полупудовые мортирки.
С обвалившейся крепостной башни капитан Стаматин взглянул на море. Оно было густосиним, как всегда в сентябре. И солнечные блики вспыхивали на его поверхности, и оно переливалось большими серебряными блестками. Но в глазах у капитана Стаматина зарябило не от блесток на воде, а от кораблей английской эскадры, подошедшей к Балаклаве с моря. Армия и флот ее величества королевы Британии должны были соединенными силами дать бой орлам капитана Стаматина. Потому что капитан Стаматин был не из тех, кто сдается без боя.
И четыре полупудовые мортирки балаклавской крепости, злые, как овчарки, стали тявкать, изрыгая из жерл крохотные ядрышки. Ядрышки шлепались в воду близ самого берега. А большой корабль британского флота повернулся к городу левым бортом и дал залп по крепости из всех повернутых к ней бортовых орудий.
Огромные старинные кирпичи посыпались с башни, и одна такая кирпичина угодила капитану Стаматину в голову, в самую маковку. Стаматину показалось, что море, грохоча, обрушилось на него — тяжелые густосиние волны в сверкающих блестках.
Повалившись на кучу битого кирпича, окутанный тучей известковой пыли, капитан Стаматин слышал новые залпы и с моря и с суши — со стороны шлагбаума. Но в крепости пальба прекратилась: мортирки не тявкали, ружья не стреляли.
«Почему, — подумал Стаматин, — то самое… не стреляют почему?»
— Огонь! — закричал он, пытаясь подняться. — Целься!.. Пли!
Но огня не последовало. Стрелять было нечем: ядрышки и пульки были все.
А по дороге и всем тропинкам, которые вели в крепость, уже двигались красные мундиры. Англичане шли с барабанным боем и с ружьями наперевес. Потом капитан Стаматин услышал «ура»; красные мундиры бросились на штурм; вот они уже ворвались в башню… И безоружные инвалиды балаклавской роты предпочли отступление постыдному плену. Капитан Стаматин видел с башни, как полетели его орлы прочь, перемахивая через крепостные стены и через крепостной вал и через крепостной ров… И капитан Стаматин снова подумал, что «сила ломит… то самое… солому ломит». И он решил, что и ему пора отступить, а то как бы ненароком не попасть в плен к англичанам.
Но тут старик, к ужасу своему, заметил, что без посторонней помощи не способен подняться на ноги. А по лестнице в башне уже топали ноги, звякали шпоры, стучали ружейные приклады… Капитан Стаматин моргнуть не успел, как увидел себя окруженным рыжеватыми молодчиками в красных мундирах, и один из них уже отстегивал у капитана Стаматина саблю.
Стаматин рассвирепел.
— Прочь! — крикнул он и, сидя, привычным движением выбросил вперед правую ногу.
Солдат, посягавший на саблю капитана Стаматина, отскочил в сторону. Но тут выступила вперед какая-то личность с красным носом и в штатском сюртучке.
— Ви ест пленный, — молвила личность. — Ви… э-э-э…