Христофор не понял шутки.
— Невеста? — спросил он. — Зачем?
— Ну, как — зачем? Невеста всегда ждет жениха.
— А-а, — улыбнулся теперь и Христофор, поняв, что шутит благодушный полковник. — Нет-нет, полковник. Невеста не ждет… — И сразу словно облаком подернулось лицо у Христофора. — Жена ждет, старуха ждет, Елена, — сказал он, не глядя на полковника. — Одна, больная… А там — турки…
И Христофор, подняв высоко голову, повел батальон по дороге на деревню Комору.
Все четыре батальона Азовского полка прошли деревню, держа шаг, со штыками наперевес. Но на краю деревни полк остановился. Христофор увидел, как рассыпались полковые штуцерники, потом взнеслась на холм артиллерия и проплыли на гнедых конях уланы с флажками на пиках. И когда все это разместилось на предназначенных местах, азовцы пошли на штурм турецкого редута.
Они шли попрежнему, не сбиваясь с шага, сжимая в руках ружья с примкнутыми штыками, И только тогда, когда очутились они у самой горы, где был турецкий редут, раздалось протяжное «ура», и вылетел вперед полковник на серой лошади, и распустилось знамя над головами солдат — парчовое, простреленное, с длинными георгиевскими лентами.
Азовцы облепили редут со всех сторон. Стрелять уже было неоткуда и некогда. Турки выли и лезли на азовцев со своими саблями. Но штыки азовцев были подлиннее кривых турецких сабель. Азовцы взбирались на вал, сбивая оттуда турок штыками. И Христофор лез вместе с азовцами. Когда Христофор был уже на гребне вала, ему под ноги подвернулась корзина с землей. Христофор споткнулся и, выронив из рук ружье, покатился вниз. Здесь он налетел на огромного турка с выкрашенной в красный цвет бородищей и с длинной золотой кистью на малиновой феске.
«Уж не паша ли?» — мелькнуло у Христофора в голове.
И прямо с ходу оглушил турка кулаком, своротив ему скулу. Турок сразу покатился замертво.
А сверху уже напирали азовцы, прыгая через краснобородого турка, как через колоду. Они кричали «ура» и бежали дальше, и Христофору тоже нужно было бежать вперед вместе со всеми. Но в руках у Христофора ничего не было — ни штыка, ни ружья… Не раздумывая долго, он бросился к турку, валявшемуся на земле впрямь как колода, и сорвал с него саблю в зеленых сафьяновых ножнах с серебряными накладками. Обнажив саблю, Христофор побежал по траншее.
Турки кричали «ала» и лезли азовцам на штыки. Но потом где-то близко ударили в бубен, и турки бросились бежать, теряя по дороге фески и туфли и какие-то пустые мешки, которые волокли с собой неизвестно для чего.
И другие редуты, сразу опустели. С горы видно было, как турецкие солдаты неслись к Балаклаве. И только тогда остановились они перевести дух, когда в глазах у них зарябило от красных мундиров английской кавалерии и от клетчатых юбок на шотландских стрелках.
Когда со стороны пригородных деревень донеслась в Балаклаву трескотня перестрелки, там сразу все пришло в движение. Капитан Стаматин, ожидавший со дня на день отправления в Константинополь, взобрался на стол и глянул в окошко своей камеры. И он понял, что произошло что-то необычайное.
Барабаны долго и дробно выбивали тревогу. Кавалерия и пехота, английская и турецкая, вся, что была в городе, потянулась по дороге к Севастополю. В бухте пароходы разводили пары. И вот уже артиллерия вступила в бой, там, в стороне Коморы и Кадыкоя.
Капитан Стаматин слез со стола и в волнении зашагал по камере. Сделает шаг, выбросит ногу и руку отведет. А затем налево кругом и обратно тем же порядком. Тесно было в камере капитана Стаматина, что и говорить! Но капитан Стаматин не мог в эту минуту устоять на месте.
Тем временем генерал Липранди, командовавший русским отрядом, пустил в дело гусарскую бригаду, казачьи сотни и конную артиллерию. Тогда англичане ринулись в атаку и прорвались далеко за линию расположения войск генерала Липранди. Спохватились англичане, заметив, что попали в мышеловку, под перекрестный огонь наших пушек и штуцерников Азовского полка… Увидели английские уланы, что, куда ни ткнись — и с тыла и с флангов — всюду русские… Протрубили горнисты на английских рожках отбой, но было уже поздно.
Точно огромными маками, быстро покрывалось поле красными мундирами сраженных солдат. Чистокровные лошади под английскими седлами, но без всадников, носились в разные стороны, и за ними гонялись казаки, размахивая арканами. И уже была уничтожена кавалерийская бригада лорда Кардигана. И семнадцатого английского уланского полка не существовало больше. Все это видел рядовой Азовского полка Иголкин, стоя на бруствере турецкого редута и крича изо всей мочи: