Чем ближе подходили к дому, тем заметнее убыстряли шаг, да и в разговор почему-то стали вклиниваться девичьи имена. Куда поворачивали их думы, понять было не трудно, через час рабочий класс встречается за праздничным столом с девочками, при одной мысли о которых щеки у мальчишек начинают наливаться румянцем и глаза ярко поблескивать.
Глава десятая
В половине десятого Урляев и Подзоров подошли к дому Зойки Сониной. Крепенький морозец пощипывал щеки и руки, под ногами жестко поскрипывал снежок. Многоглазый трехэтажный красавец, стоявший от урляевского дома несколько в стороне, сиял сотнями огней и огоньков.
— А все-таки она вертится! — изрек Санька, отвечая каким-то своим мыслям.
— Кто вертится? Ирина? — сострил Кимка.
— Земля!
В руках у ребят были газетные кульки.
— У тебя нет мелка? — спросил Санька.
— Сейчас гляну,— Кимка сунулся в правый карман фуфайки, в левый, извлек кусочек мела.— На, зачем тебе?
— Надо.— Санька покатал мелок в пальцах, потом, лукаво поглядывая на Урляева, вывел на верхней части двери: «Кимка плюс Зойка — жених и невеста!»
— Сообразил?! — Кимка постучал пальцем по лбу.— Не варит? Дай-ка мелок!
В это время в подъезде скрипнула дверь, и послышались чьи-то шаги.
— Сматываем удочки! — Санька дернул друга за рукав.— А то уши надерут! — Оба рассмеялись.
Поднялись на третий этаж, рванули на себя дверь, обитую клеенкой, под номером девять. Их уже ждали. В прихожей о чем-то шушукались девчонки, Борис Солнышкин потягивал папиросу.
— Мир честной компании! — поприветствовал девчонок Кимка. —Зоя, это тебе. А это Насте! — и он протянул девушкам по алой розе.
Санька развернул кулек и тоже извлек розу:
— А это Ирине.
Девочки завизжали от восторга: зимой — и цветы?!
— Где достали?! — Борис позеленел от зависти. Еще бы, какие-то полудеревенские мальчишки дарят девушкам цветы, а он, более взрослый кавалер, пришел с банальными подарками — с коробкой шоколадных конфет и банкой тушенки.
— Так где же вы эту травку раздобыли? — небрежно спросил Борис.
— В Кимкиной оранжерее,— ответил Санька на полном серьезе.
— Где? Где?! — не поверил Солнышкин.
— Дома. С розы срезали. Цветет! — Кимкина антипатия к выхоленному задаваке сразу улетучилась, стоило ему увидеть Зойку. Сонина, по его убеждению, была прекрасна! Толстая русая коса ее, уложенная на маленькой изящной голове, сверкала, словно обсыпанная звездной пылью. Сонина сегодня казалась вполне взрослой женщиной. Перешитое из материнского темно-синее шерстяное платье подчеркивало нежный цвет ее кожи, делало строже. Под стать Зойке были и остальные гостьи. Настенька щеголяла в шелковой малиновой блузке и в черной бархатной юбке, как видно, тоже реквизированной у матери. На шее капельками крови сверкала нитка рубиновых бус. Ирина на сей раз была одета проще, чем обычно. На ней ловко сидел тёмно-синий костюм, отороченный по воротнику дорогим дымчатым мехом. Из-под жакета выглядывали кружева белой блузки. На ножках, подчеркивая их формы, вызывающе поблескивали лаковые туфли жемчужного отлива. На безымянном пальце левой руки поигрывал огоньками бирюзовый перстенек.
На Солнышкине был шерстяной костюм шоколадного цвета, шелковая, цвета топленого молока рубашка, коричневый, с красной полоской посредине галстук и коричневые штиблеты.
Санька и Кимка невольно окинули критическим взглядом свои доспехи. Подзоров был в неизменной капитанской форме, Урляев, недавно получивший со склада по ходатайству дирекции завода черные суконные клеши и темно-синюю фланельку с тельняшкой,— в матросской. Чиненые-перечиненные ботинки тоже к определению «праздничные» не подходили. Однако неутешительные выводы должного удручающего впечатления на наших друзей не произвели.
— Подумаешь! — сказал Санька.— Не тряпки красит человека, а человек — тряпки!..
А для Кимки и матросская форма была что для иного адмиральская! Да и девчата, по-видимому, особого значения мужскому наряду не придавали. Во всяком случае, и Зойка и Ирина тотчас же подлетели к своим кавалерам и весело защебетали, засуетились возле них. Настенька подошла к Борису.
Все вместе устремились к праздничному столу.
Два кухонных колченогих стола, соединенные вместе и накрытые клетчатой клеенкой, были уставлены по тем временам щедрой закуской — в тарелках холодец, вареный картофель, сухая и отварная вобла, соленые огурцы и помидоры, капуста и несколько банок мясной тушенки. Рядом с ними располагались три бутылки лимонада и бутылка шампанского.