Утрясать в министерстве все вопросы по эвакуации машинного парка послали главного инженера Заглушко. Григорий Артамонович на второй же день прислал телеграмму, что вопрос сложен и что он задерживается в центре на неопределенный срок. Во время командировок вместо Заглушко исполняющим обязанности главного инженера оставался Иван Аркадьевич. В такие дни он развивал невероятно кипучую деятельность, особенно старался по части «закручивания гаек» трудовой дисциплины… На заводе участились опоздания на работу на пятнадцать — двадцать минут. Этим в основном отличались недавние ремесленники — мальчишки и девчонки четырнадцати-пятнадцати лет. Полный рабочий день для их неокрепших плечей был явно непосильным. За ночь отдохнуть не успевали, тем более, что выходные дни были отменены… Иван Аркадьевич давал им выговоры, лишал премий и всяческих других поощрений.
…Третий день на работе не видно Нины Думбадзе. Она теперь трудится за станком Алеши Рогаткина, как говорится, у начальства на виду.
— Что с ней? — забеспокоился Санька.— Ты не знаешь? — спросил он Бориса,— Может, проведать сходить, не заболела ли?
— Не стоит,— загадочно усмехнулся Борис,— в командировке она.
Санька успокоился.
А план все поднимали. Тем, кто выполнял военные заказы, приходилось крутиться быстрее шпинделя на собственном станке. Кимка придумал сдвоенное синхронное управление для ДИПов и стал работать на двух станках. Его почин подхватили «академики» — Захаркин и Заварухин. Один умудрился одновременно управляться на трех ДИПах, второй — на двух.
Санька на своем «архиоптериксе» тоже творил чудеса — выжимал в день по полторы нормы, но дальше этого шагнуть не мог.
Работа за станком так выматывала, что о чем-либо постороннем и думать не приходилось. А тут еще заботы по охране нефтебазы.
Десять ночей отдежурили ребята без каких-либо ЧП. На дежурство в пикетах стали смотреть как на затею никому не нужную. Правда, открыто об этом командиру еще никто не заявлял, но Санька чувствовал по вялости и недовольным взглядам бывших юных разведчиков, что ребята к охране баков с горючим относятся все с большей и с большей прохладцей.
Вот и сейчас они плетутся на дежурство, что называется, нога за ногу, Махотка откровенно позевывает.
— Покимарить бы часика два-три,— говорит он, с хрустом расправляя костлявые плечи.
— Сменишься и покимаришь! — Санька и сам не прочь упасть в траву и забыться во сне, но он помнит о своем обещании Бородину.— Нет, спать нельзя. Лазутчики, может быть, только этого и ждут.
А вот и нефтебаза. В потоках луны камуфлированные баки кажутся горами железного хлама, раскиданного в беспорядке на пустынном месте.
— По местам! — скомандовал Подзоров, и пикеты разошлись по своим местам.
Прошел час, за ним второй. В небе зловеще заныли моторы фашистских стервятников.
— Половила двенадцатого,— отметил Санька. Воздушные разбойники снова шли прямо на Подзорова. Затаилось все живое. Даже цикады и те перестали стрекотать.
«Кажется, пронесло!» — облегченно подумал Санька. В этот момент от завода в сторону нефтебазы полетели одна за другой три зеленые ракеты.
— Махотка, дубина стоеросовая, чего же ты смотришь?! — Санька побежал туда, где должен находиться пост Махотки.
Взвились еще три ракеты. Теперь они были выпущены неподалеку от Саньки. Вражеские летчики засекли сигналы и стали пикировать на бензобаки. Прежде всего они подвесили на парашютах несколько осветительных ракет. Вся нефтебаза стала видна как на ладони.
Санька бежал навстречу Махотке. А тот, размахивая стальным прутом, гнался за двумя парнями.
— Держи их! — орал Махотка.— Окружай ракетчиков!..
Парни метнулись в степь, но им наперерез уже мчался Подзоров. Санькино лицо было перекошено ненавистью, руки его крепко сжимали двухметровый отрезок полудюймовой трубы.
Поняв, что от погони не уйти, диверсанты остановились. Передний стал торопливо перезаряжать ракетницу.
«Если выстрелит в упор, убьет»,— подумал Санька, устремляясь на врагов. На помощь спешили и остальные пикетчики.
Диверсант вытягивает руку с ракетницей, намереваясь, выстрелить Саньке в живот, но Подзоров опережает его: он что есть силы бьет диверсанта трубой по руке. Слышится хруст и дикий вскрик. Санька взмахивает трубой еще раз и опускает ее на плечо врага. Тот валится как подкошенный.
— Митенька Сарлутов! — узнает Санька поверженного врага. Второй ракетчик, нырнув в сторону, бросается в степь.
— Беру его на себя! — кричит Федя Сундучков, выныривая из темноты.— Стой! — кричит он ракетчику.— Стрелять буду! — Но тот прибавляет хода. Они скрываются за бугром.