Домик бакенщика стоит на юру, глиняном взгорке, который на севере круто обрывается в реку. Незамеченными с этой стороны к нему не подобраться.
Чекисты медленно продвигаются ветловым леском, зарослями рогозы и осоки. Почва под ногами влажная, илистая, идти трудно. Дорогу прокладывает Бородин. Остальные за ним ступают след в след. Шествие замыкает Федор Сундучков. Переговариваются лишь изредка, шепотом да знаками.
Наконец выбираются на опушку, обтекающую взгорок с домом бакенщика с запада и с юга. Решают логово зверя штурмовать сразу с четырех сторон. Бородин и чекист-великан подаются вправо, Федор Сундучков со своим напарником — влево.
К камышитовой побеленной хатке с тремя окнами на Волгу и с тремя на восход подбираются одновременно.
Прислушиваются. Ни звука. В траве лишь монотонно поскрипывают сверчки да о берег мокрыми ладонями пошлепывают волны.
«Добро хоть пса не держит!» — подумал Бородин. Но в тот же миг в сенях послышалось злобное рычание волкодава. И тотчас же грубый густой бас спросил настороженно:
— Кто там?
— Привет от дяди! — произнес Сергей Николаевич. Затаили дыхание. Бакенщик минуту помолчал, потом спросил все так же настороженно:
— От какого дяди?
— От семнадцатого…
— Ты, что ль, Щурька?
— Я…
Звякнул засов, и дверь приоткрылась. Бородин ударил в нее плечом и влетел в сени. Загремели опрокинутые ведра, застучали перевернутые скамейки, бочки. На помощь Сергею Николаевичу устремились товарищи по оружию. Сразу же вслед за Бородиным в дом бакенщика втиснулся голубоглазый великан. Он пристрелил пса и помог скрутить беснующегося хозяина. Вспыхнул фонарик и лучом осветил поверженного круглоголового врага, руки его были завернуты за спину, их мертвой хваткой держал Бородин. Засветились фонарики других чекистов. Стали производить обыск. Из карманов Дяди извлекли наган и лимонку. А из оторванного воротника рубашки — ампулу с ядом. Так как Бык продолжал бесноваться, пришлось связать его, благо веревок в горнице оказалось предостаточно. Приступили к осмотру помещения. Ничего интересного в доме не обнаружили, зато в одном из свежеокрашенных бакенов, вытащенных на берег, нашли портативный радиопередатчик, крупную сумму советских денег и целый рулон продовольственных карточек. В кармане у задержанного оказалась какая-то зашифрованная схема. На обыкновенном листочке, вырванном из ученической тетради, стояли цифры и таинственные значки.
Бородин приступил к допросу.
— Ну, вот мы и встретились снова, Софрон Пятка или как вас еще? Чемодан Чемоданович? Бык? Дядя? — с усмешкой перечислял Сергей Николаевич клички врага.— Не знаю, как вы, а я нашей встрече безмерно рад. Так рад, что и высказать не могу!
На усмешку Софрон ответил усмешкой:
— Что ж, и у меня есть причины для ответной радости! Прежде всего прошу прощения за синяк, что сияет у вас под левым глазом.— Жирное лицо Чемодана Чемодановича расплылось в довольной улыбке. Сергей Николаевич невольно потрогал фиолетовую гулю и поморщился.
— Ничего, до свадьбы заживет,— утешил его Дядя.— Радуйтесь, что отделались таким пустяком. Не прими я вас за своего связного, взлетели бы вы все на воздух, вместе с этим расчудесным домиком. С домиком, в котором я так восхитительно прожил под носом у чекистов чуть ли не полгода!.. Так-то, Сергей Николаевич! Не ошибся?
— Не ошиблись. Не пойму только, почему это вы вдруг от буйства перешли к юмору или на сверхчудо надеетесь?! Опять из наших рук ускользнуть думаете? Зря.— Бородин продолжал внимательно изучать таинственную схему: что могут означать вот эти проклятые черточки и цифры?
— Понять пытаетесь? Похвально! —задержанный снова усмехнулся.— Только понапрасну голову напрягаете, все равно не рассекретите, если сам не откроюсь. Не бесплатно, конечно, а за гарантию, что ваш уважаемый суд, которому вы меня передадите, учтет мое чистосердечное показание и не отправит на виселицу. У меня для вашего командования всяческих секретов — тьма-тьмущая, вот почему я и перешел на юмор… Понимаю, Сергей Николаевич, что я вам нужен живой. Вынужден сознаться, что и самому себе я нравлюсь больше таким, как сейчас,— сильным, веселым и находчивым. Во всяком случае, себя я в покойники зачислять не собираюсь… Даже сейчас, когда руки мои связаны, дух мой свободен. Захочу открою вам секрет этой бумажки, не захочу,— Дядя бросил взгляд на схему,— не открою…