— А Лена? — не выдержал Санька.— Что с ней?
— Не знаю… Сенька, наверное, выручил.— Рассказчик опять подозрительно зашмыгал носом, но все сделали вид, что не заметили этого. И Кимка, пересилив минутную слабость, закончил рассказ о недавних приключениях.
Степка Могила, увидев, что имеет дело с пацаном, а не со взрослым, полез на Соколиного Глаза разъяренным медведем. Мальчишке пришлось бы плохо, не придумай он нового фокуса. «Ни с места! — крикнул он.— Стрела отравленная!.. Через двадцать минут смерть!» Тут Степка и скис, как молоко от лимона. А там и помощь подоспела…
Кимка помолчал, потом, с трудом выдавливая из себя слова, добавил:
— Степка сказал, что Софрон Лену в живых не оставит. Он против нее зуб с давних пор имеет. С тех пор когда в одной деревне жили…
— Н-да,— нахмурился Бородин,— вот, что, Валеев,— обратился он к дежурному,— ты здесь с ребятами гляди за Степкой в оба, а я пойду. У Григория Григорьевича сейчас каждый человек на счету.
— Послушай, кунак,— обратился дежурный к Соколиному Глазу,— как же так получилось, объясни, пожалуйста. Ночь. Темнота. А ты трах-бах — и готово, и подстрелил преступника. Случайно, что ли?
— Как это случайно?! — возмутился Кимка.— Когда Стенка выскочил из камышей, я ему в морду фонариком. И целюсь прямехонько в лоб… Стрела запела и…
— Трах-бах в правую руку! — подсказал лукавоглазый уполномоченный.— Только как же это? Целился в лоб, а угодил в руку?
Кимка сконфузился:
— Не знаю, так уж получилось… Но если по-честному,— Соколиный Глаз залился краской,— то выстрелил я… со страху. И притом с зажмуренными глазами.
Кимка ожидал, что сейчас на него обрушится дружный хохот и посыплются подначки, но никто даже не улыбнулся. Наоборот, Бородин похвалил Кимку за мужество. Ведь признаться в том, что ты струсил, не всякий решится, тем более что этого никто не видел. И Кимка снова приободрился.
Сергей Николаевич, еще раз приказав ребятам никуда не отлучаться и зорко следить за арестованным, ушел.
Под окнами послышалось фырканье старенького грузовичка. Все напряженно повернулись к двери. Заскрипели ступени, и в комнату вошел военный хирург Борис Иванович Шилин. Это был мужчина двухметрового роста, человек добрейшей души.
— Дорогой Борис Иванович, как она? — обратился дежурный к хирургу. И хотя имя той, о ком спрашивали, не было названо, Шилин, не задумываясь ответил:
— Лена жива. Правда, она тяжело ранена, пришлось оперировать, но теперь все опасности у нее позади.— Борис Иванович протер очки.— Сейчас Лена спит…
— Ур-ра! Качать доктора! — крикнул Кимка и, подмигнув Саньке, выскочил на улицу. Меткая Рука последовал за другом.
— Куда вы? — всполошился Шилин.— В больницу нельзя!
— Мы по домам! — крикнул Соколиный Глаз.
— Вот и хорошо,— согласился Борис Иванович,— а мы с вами,— обратился он к дежурному,— займемся подстреленным пациентом…
Снова обретя свободу, мальчишки, не сговариваясь, подались на корабельное кладбище. Они решили, исходя из обстоятельств, оказать чекистам помощь в задержании Чемодана Чемодановича и его сообщников. На том и поладили.
Человек, переживший смертельную опасность, как бы рождается заново, он и видит и чувствует в десять раз острее, чем обычно. Взошла луна. Подумаешь, что здесь такого, разве до сего времени Санька с Кимкой не видали ее? Видали. И все-таки обрадовались ночному светилу.
— Светит, бабушка! — пропел Санька.
— Еще как наяривает! — согласился Кимка.— А дорога словно каучуковая, чуешь, как пружинит под ногами?
— Точно! — согласился Санька, купая босые ноги в прохладной пыльце.— Здорово-то как!
— Сань, а как ты думаешь, успеем мы?
— Успеем. До бани уже рукой подать. А там и наши кораблики рядом!..
Вот и заросли тростника. Посеребренные верхушки покачиваются, словно наконечники копий.
— Римские легионы,— сказал Санька.
— А вон и «летучие голландцы»,— кивнул Кимка на мачты и трубы кораблей-пенсионеров.— Завтра утром адмирал Урляев выведет эти корабли в открытый океан!
— Ладно, адмирал, поторопимся.— Санька тронул приятеля за рукав.— Не забывай, сегодня мы чекисты.
Хоть мальчикам и не терпелось скорее добраться до «Аладина», к своему флагману они двинулись в обход, по берегу реки. Им не хотелось до времени снова угодить в руки Санькиного отца. Тогда Чемодана Чемодановича изловят без их помощи, а разве с этим можно смириться!
Дорога вдоль реки не из легких. Грунт вязкий, ноги в нем утопают по щиколотку. Грязь липучая-прелипучая, как растопленный вар. Как ни стараются юные разведчики ступать бесшумно, подобно настоящим краснокожим, треск и хлюпанье вокруг них такие, будто сквозь камыши продирается целый выводок кабанов.