— Эх,— вздыхал он,— сейчас бы блинков со сметанкой! Или пирога с мясом да с сагой!
Трудная жизнь старила людей до срока, даже мальчишек делала рассудительными стариками. И все-таки жизнестойкая юность брала свое. Вечерами, когда наступало время идти в клуб, боли, обиды и усталость забывались, заходил Кимка, и друзья, выпив за компанию с Марией Петровкой по чашечке морковного чаю, отправлялись в кино или на танцы.
Вот и сегодня — субботний вечер молодежи. Санька особенно тщательно причесывается, вытанцовывая перед настенным зеркалом. Одернув китель, провел по ботинкам бархоткой, посмотрел на ходики: «Без десяти восемь! И чего это Кимка не идет?!» Заглянул на кухню. Мать сидела над учебником литературы для девятого класса.
— Чайку?
— Не стоит… Кимка сейчас зайдет… задерживается…
— Уж не свидание ли? — улыбнулась лукаво Мария Петровна.
Санька покраснел.
— Угадала?.. Так кто же твоя Прекрасная дама? Блоковская Незнакомка?.. Стой! Догадываюсь!.. Опять «Настя, Настенька, Анастасия»?
— А вот и не угадала! — рассмеялся Санька.— Именно Незнакомка!
— О-о, из новеньких?! Так… так!.. Уж не черноглазая ли красавица из девятого «Б»?
— Кто тебе сказал?! — У Саньки даже брови изогнулись вопросительным знаком.
— «Сказал»? А разве кто-нибудь об этом знает, конечно, кроме тебя?
— Никто…
— Тогда сделай логический вывод…
— Сама догадалась…
— Правильно. Что же это за мать, которая не может предположить, кто ее единокровному может понравиться?
Саньке захотелось узнать, как Мария Петровна оценивает красавицу Ирину.
— Она тебе глянулась? — спросил он.
— Девица интересная. Хорошо учится. Разбирается в литературе, в музыке… Вот, пожалуй, и все, что мне о ней известно.
— А разве этого мало?
— И много, и… ничего.
— Как это?
— А так. Какой она человек, мы не знаем. Добра? Зла? Скрытна или, наоборот, само откровение?! — Мария Петровна вздохнула.— Угадывать не берусь, сам не маленький, разберешься. Будь только…— Она хотела сказать осмотрительным, но поняла, что это слово сыну ни о чем не скажет, а лишь растревожит его, может быть, даже обидно ранит.
— Что «только»? — рассмеялся Санька.— Не влюбляться с первого взгляда? Не буду!
— Вот и хорошо.
Появился Кимка. Он наскоро поздоровался с Марией Петровной, умоляюще показал Саньке на ходики: мол, опаздываем. На что Санька резонно ответил:
— Сам виноват. Пришел бы пораньше, не опоздали бы.
— Не мог.
— Почему?
— С Заинькой, то есть с Зоей проболтали…
— Так чего же ты торопишься? — удивился Санька.
Кимка потупился:
— Мы с ней договорились встретиться в клубе ровно в восемь.
— Тогда быть тебе сегодня битому!
— Уже опоздали?!
Санька утвердительно кивнул головой, едва удерживаясь от хохота. Вид у Кимки был уморительно-жалкий. Казалось, изобретатель «адской смеси» только что проглотил изделие собственных рук и ждет, что вот-вот взорвется…
— Не отчаивайся, Зойка придет на танцы не раньше, чем через час.
— Нет! — Кимка замотал головой.— Она не опоздает!
— Однако! — не удержался Санька.— Мы так уверены?!
— Лорд острить изволит?! — разозлился Кимка.— Это тебе не Настенька-распузастенька, которая…— он так выразительно махнул рукой, что его мысль стала ясна и без слов.
Теперь надулся Санька. Так до самого клуба и добрались без единого слова, упрямо наклонив лобастые головы, как молодые бычки, которые вот-вот начнут бодаться.
На площади, возле клуба моряков, крутился людской водоворот: прогуливались стайками девчата-подростки, поодаль от них фигуряли на все лады их однолетки, мальчишки. Они скакали, толкались, кукарекали по-петушиному, мяукали по-кошачьи, свистели по-боцмански.
Степенно, по двое, по трое, «плавали» Санькины сверстницы, ожидая, когда к ним подойдут их вздыхатели и ухажеры. Те же, у кого пока таковых не имелось, делали вид, что мужская половина человечества их вообще не интересует.
Из открытых окон фойе, где заводская и флотская молодежь под звуки духового оркестра весело и деликатно толкалась, доносились звуки популярного вальса «На сопках Маньчжурии». Особенно выделялась труба, на которой играл руководитель оркестра музыкант-самоучка Вася Лелин.
— Вот дает! — не удержался Кимка, выворачивая шею чуть ли не на триста шестьдесят градусов, но Зойки нигде не было.