— Да, у Василь Максимыча талант прирожденный! — согласился Санька, посматривая сначала влево, потом вправо… Ни Настеньки, ни Ирины еще не было.
— Здесь подождем или пойдем на танцы? — Кимка виновато посмотрел на друга.
— Как хочешь,— смягчился Санька.
Санькино великодушие вызвало ответное великодушие у Соколиного Глаза.
— Решай ты…
— Нет ты…
Молча посмотрели друг другу в глаза и безудержно расхохотались. Нахохотавшись, поспешили в танцевальный зал.
Заядлые танцоры уже старались вовсю: носились по залу как угорелые, кружили своих партнерш и через левое, и через правое плечо.
При входе в фойе Санька споткнулся.
— К встрече,— машинально обронил Кимка.
— Вот вам и бабка-угадка! Милая бабуся, скажите, пожалуйста, а когда закончится война?
Кимка пошевелил губами, словно что-то высчитывая, и так же спокойно ответил:
— Через три года…
— Почему же через три? — опешил Санька.
Кимка снисходительно усмехнулся, всем своим видом показывая, что вопрос Лорда, по крайней мере, наивен.
— Почему? — переспросил Кимка, продолжая изображать оракула.— Да потому, что не меньше двух лет нам нужно для того, чтобы подрасти, окрепнуть… Ну и годик, чтобы повоевать… Орденок-другой заработать… А там — пусть она и кончается!
— Мудрец!.. Ничего не скажешь! Не голова, а парламент… правда, без председателя!..
Осторожно лавируя между танцующими, пробрались в дальний угол зала, встали возле приступок, ведущих на сцену, где небольшой кружок Санькиных одногодков упражнялся в остроумии. Они отпускали довольно ехидные шуточки в адрес своих дружков, с трудом передвигавших ноги не в такт музыке, а в соответствии с собственным счетом: «Раз-два — в сторону! Раз-два…»
Шутники и сами в танцах еще не преуспели, но… такова уж, видно, человеческая природа — в чужом глазу, как говорится, соринку видим, а в своем — бревна не замечаем.
Ни Кимка, ни Санька вдаваться в подобные туманности не имели ни желания, ни времени. Они обменялись рукопожатиями с остряками и тут же про них забыли, переключив все свое внимание на танцующих. Мелькнули сутулые плечи и челка Феди Сундучкова. Он довольно легко вальсировал с буфетчицей Фаей. Встретившись взглядом с Подзоровым, Сундучков заговорщически подмигнул.
— Чего он к нам все в дружки набивается? — поморщился Кимка.
— А ты своего мастера чего-то недолюбливаешь? — усмехнулся Санька.
— Скрытный он какой-то да и жадина порядочный, попроси зимой снега — не даст.
— Нет, не даст,— подтвердил Санька.
— А потом — подхалимничает перед Борькой. А вот, кстати, и красавчик!.. Ба, а с кем он танцует?! Санька, бери перчатку!..
— Зачем? — не понял Подзоров.
— На дуэль вызывать будешь сэра разносчика нарядов!
Да, Борис Солнышкин танцевал с Настенькой. И как танцевал! Легко и уверенно. Лицо Казанковой сияло, на щеках играл румянец, губы горели, глазки с раскосинкой лучились… Одета Настенька была скромно, как и большинство заводских девчат. Белая батистовая блузка, черная вельветовая юбочка и черные туфли — вот и весь наряд, ни колец, ни сережек. Но все равно Настенька была хороша, и не только по мнению ее школьного поклонника, все взрослые парни и даже женщины, не скрывая, любовались ею.
Под стать ей выглядел и Борис Солнышкин. Черный шерстяной костюм сидел на нем ловко, белая шелковая сорочка и черный, в мелкую крапинку галстук, подчеркивая элегантность, делали его похожим на артиста. А черные лакированные штиблеты как бы говорили каждому кавалеру, что тягаться с обладателем таких сокровищ дело бесцельное, абсурдное.
— Ну?! — Кимка легонько сунул локтем в бок обескураженному Лорду.
— Что «ну»? — Санька напустил на себя показную веселость.— Дуэли, как таковой, не будет! Будет поединок ума и ловкости! Алле оп! — и он направился к выходу.
«Вот это зацепило?! — подивился Кимка.— А не сдается, молодец Меткая Рука! Он этому «бледнолицему гринго» устроит штучку-дрючку!»
Что будет из себя представлять эта «штучка-дрючка», Соколиный Глаз недодумал. События начали развиваться так стремительно, что оставалось лишь глазами хлопать.
В зал вошла почти никому еще здесь не знакомая девушка. Одета она была в бархатное платье рубинового цвета, в ушах ее сверкали рубиновые серьги, на ногах красовались лаковые вишневые туфельки. Девушка была стройна и грациозна.
— Новенькая! — пронесся шепоток по залу. Все взгляды впились незнакомке в лицо. Она в ответ мило улыбнулась, полоснула цыганскими глазами по сторонам, словно отыскивая кого-то. Небрежно кивнула Солнышкину, отвечая на его многозначительный поклон. Настеньку одарила пренебрежительно-уничижающим взглядом. Заметив пробирающегося к ней Подзорова, двинулась ему навстречу. Музыканты едва не сбились с такта. Выручил опять-таки трубач. Он так томно повел про «утомленное солнце», что все снова отдались плавному течению танго.