— Как дела, мальчики?! — Лена откинула с лица щиток. Даже неуклюжая брезентовая роба и та ее красит по-своему. Ребята молча разглядывают ее.— Вы чего?
— Идея есть! — краснеет Кимка.
— Давай свою идею! — улыбается Лена.
— Не моя, а наша,— поправляется Кимка,— вместе с Санькой придумали… В ремесленное за помощью обратиться надо… Только на высшем уровне! — Кимка косится на дружка, желая узнать, не подсмеивается ли тот над ним втихую. Но нет, Санька серьезен, и Урляев добавляет: — Может, на уровне главного инженера…
— Правильно! — одобряет Лена.— Тем более, что директором в ремесленном училище — ученик Григория Артамоновича…
Подошел Говоров, узнав, в чем дело, тоже одобрил Кимкину и Санькину идею о смычке с ремесленниками:
— Такую операцию Заглушко провернет в два счета. А если где-то заест, партком подключится, за помощью к коммунистам-воспитателям обратимся, решим вопрос как надо! Дело наше чистое, дело наше правое! С рельсов не соскользнем в кювет!
Задание было закончено на день раньше срока.
— Вот! — сказал Иван Аркадьевич, вручая чертежи плавреммастерских главному инженеру.— Все выверено до микрона, можно не проверять!
— Спасибо, Иван! Ты, как всегда, на высоте! — похвалил своего друга Заглушко.— Когда Солнышкин за что-то берется всерьез, то делает все по высшей категории! Какие тут могут быть пересчеты.
— А семь недель для полного аврала все-таки маловато,— вздохнул Иван Аркадьевич, хмуря густые брови.
— Сам знаю, не много, но… надо сделать и сделаем! Тем более, ремесленное училище семьдесят пять человек подбрасывает! Ты представляешь, какая это сила?! В «яблочко» попадем!
— Цыплят по осени считают! — опять состорожничал Солнышкин.
— Ну вот и снова раскис! — Заглушко осуждающе покачал седоватой головой.— А почему? Почему, дьявол тебя побери?! Чего тебе не хватает? Живешь ничуть не хуже, чем до войны, даже интереснее, а киснешь? Понимаю, масштабы поменьше, зато значимость делаемого куда больше! После войны историки, изучая наши дела, рот раскроют от удивления: «Мол, молодцы, ребята! До каких высот смогли подняться!»
Беседу друзей нарушил Говоров. Александр Александрович пришел к главному инженеру посоветоваться по ряду неотложных вопросов, связанных с энергохозяйством на плавучих реммастерских.
— Пошли, решим на месте! — сказал Заглушко, с ходу схватив суть дела.— Иван Аркадьевич, может, и вы присоединитесь? — спросил он Солнышкина. Но тот отрицательно качнул головой:
— В цех надо…
— Ну-ну… А мы пошли!
…Плавучие мастерские с каждым днем обретали вид все более завершенный. В переоборудованном трюме «тройки» установили два мощных дизеля и динамо-машину. На верхней палубе разместили токарный, слесарный и электроцех. На «пятерке» обосновались медно-трубный, котельный, кузнечный и деревообделочный…
Начальником строящихся мастерских временно была назначена Лена Бородина.
— Ты у нас и швец, и жнец, и на дуде игрец! — подшучивал над ней Говоров, заставая Лену то за электросварочными, то за слесарными работами.— Ты же руководитель!..
— Руководитель, а не рукой водитель! — отшучивалась она.— Не по Сеньке шапка… Держимся в графике. Еще месяцок, и сдам готовые плавреммастерские настоящему начальнику, а сама — в родную инструменталку!..
Флот знал, что заводчане не подведут. И они не подвели…
Глава восьмая
Предположение краснокожих оправдывалось: Борис Солнышкин и впрямь оказался не таким уж задавакой, каким показал себя поначалу.
Однажды в обеденный перерыв, когда ребята возвращались из столовой в цех, Борис окликнул их:
— Эй, хлопцы! Сбавьте малость обороты, а то вас на вороных не догонишь!
— А чего нас догонять-то?! — буркнул Кимка.— Кажется, взаймы у тебя не брали!
— Чего ерепенишься?! — осадил друга Санька.— Может, у него к нам дело? И вообще…
Остановились. На приближающегося Бориса смотрели без вызова, но требовательно: ну-ка, выкладывай, мол, поживее, что у тебя там произошло?
Борис чутьем угадывал, что задиристые пареньки так просто для дружбы объятий ему не раскроют, но решил попытаться завязать с ними добрые «дипломатические отношения». И не только потому, что они верховодят на острове всеми мальчишками, но и для поддержания авторитета в цехе, чтобы молодые рабочие перестали на него коситься и называть в глаза и за глаза белоручкой и задавакой.