— Рулевой, право руля!
— Есть, право руля! — молодцевато отвечал Санька.
— Еще правей!
— Есть, еще правей!
— Право на борт, раззява! Куда прешь? Хочешь в танкер врезаться?!
— Ну и врежемся! — вдруг взбунтовался рулевой. — Только это не танкер, а вражеская подводная лодка!
— Нет, танкер!
— Лодка!
— Ты что?!
— А ты чего?
— Стыкнемся?
— Испугал! Да я такой приемчик знаю! — Санька, оставив в покое штурвал, упер руки в боки. — Мне папа показал!..
В том, что Санькин отец (на заводе главный в НКВД) знает различные приемчики, Кимка не сомневался. Вот почему он заволновался и сразу же пошел на мировую.
— Сань, а Сань, не будем стыкаться! — зачастил он. Когда Соколиный Глаз волновался, он палил, как из пулемета, проглатывая кончики слов. В такой момент понять его было довольно трудно: — Мы-ы ж друзь... покаж.. св... лк... отдм... — набрал он третью скорость. Выпущенная обойма после расшифровки выглядела так: «Мы же друзья. Покажи, свой лук отдам!..»
— Уговор! — согласился Санька.
— Казенная печать! — подтвердил Соколиный Глаз.
— Вот, смотри! — И Санька, слегка толкнув приятеля в левое плечо, левой ногой дал ему подножку. Соколиный Глаз в мгновение ока оказался распластанным на палубе.
— Давай еще! — рассердился он. И опять лег врастяжку. Снова поднялся и снова был сбит с ног. После третьего поражения он изрек: — Ничего себе приемчик, стоящий!
— А лук?
— Твой лук. Мое слово — олово!
— Полезем на рубку! — предложил Санька. Вскарабкались на рубку. С пятачка, огороженного стальными леерами, был виден чуть не весь Заячий остров. Справа возвышались их родные дома, за которыми просматривалась неширокая улочка старого рабочего городка и длинное приземистое здание деревообделочного цеха. Прямо по носу, за горбами барханов и за блином огромного пустыря, заросшего чертополохом, виднелись крыши, утопающие в зелени фруктовых садов, — первые бастионы частной собственности.
Слева по носу, чуть впереди, сверкала новыми стенами общественная баня, за которой просматривалась полузатопленная деревянная баржонка, переоборудованная заводскими спортсменами под купальню. С двух сторон остров опоясывали залитые закатными лучами солнца опаловые ленты Волги и Воложки. Позади и с боков корабля темнели заросли камыша и чакана, над которыми вздымали свои круглые лохматые головы древние ветлы, похожие на помазки Для бритья, и великаны-осокори.
— Красиво-то как! — не удержался Санька.
Кимка не откликнулся. Его мысли были отсюда далеко — на фронтах гражданской войны. Он летел на лихом коне впереди конной армии. Трубили трубы. Свистели пули.
— Наблюдательный пункт отличный!.. Сань, как ты думаешь, — спросил Кимка, — если будет война, ведь будут и новые Чапаевы? — И Соколиный Глаз расправил плечи, словно готовя их для чапаевской бурки.
— Факт, будут! — Санька критически оглядел хотя и крепкую, но не очень складную фигуру дружка. — Наверное, будут! — поправился он после осмотра. Не по годам рослый большеголовый Кимка и сам понимал, что он в своем наряде мало походит на прославленного революционного полководца, но не отчаивался: если его вооружить настоящей шашкой и пистолетом, а на плечи набросить бурку, то... сразу другой коленкор выйдет! А из Саньки Чапаев не получится — больно хрупок и красив! А красивые на то лишь и годны, чтобы стишки писать да за девчонками ухаживать. Соколиный Глаз презрительно сплюнул, но, вспомнив, как Санька недавно сшиб его с ног три раза подряд, миролюбиво заключил: — А ты, Меткая Рука, парень ничего, боевой!
Санька, перехватив оценивающий взгляд товарища, гордо вздернул классический «байроновский» нос, пытаясь скосить глаза так, чтобы разглядеть свой «греческий профиль». Но из этого ничего не вышло, и Меткая Рука огорчился. Надо сказать, что Санька о своей внешности был весьма высокого мнения, особенно лосле того, как Одуванчик — учительница литературы — сказала однажды на уроке во всеуслышание, что у Александра Подзорова в лице что-то от древних греков. Мама же считала его похожим на лорда Байрона. Но, справедливости ради, если голубоглазый и кудрявый Санька и походил на кого-то из знаменитостей, так не на гордого англичанина, а на бесшабашного рязанца — Сергея Есенина.
— Красиво! — еще раз повторил Санька.
— Ага, — согласился Кимка. — Океан спокоен, горизонт чист!
— Какой океан?
Кимка не счел нужным отвечать на столь очевидную глупость. Он просто, пожав плечами, отдал новую команду:
— Боцман, свистать всех наверх!
Поняв, что капитан принял решение снова продолжить плавание, Санька бодро откликнулся:
— Есть, свистать всех наверх! — и, вынув из карманов брюк милицейский свисток, рассыпал оглушительную трель, на которую неожиданно откликнулся чей-то незнакомый задиристый голос:
— Эй вы, пираты Карибского моря, кто вам дал право хозяйничать на моем корабле?
Кимка и Санька струхнули. Они подумали, что в пароходстве решили-таки проблему со сторожем. И вот новый хозяин кораблей пришел, чтобы изгнать их. Но, разглядев, что грозный голос принадлежит такому же, как они, подростку, воспрянули духом.
— Соколиный Глаз и Меткая Рука, — гордо ответил Кимка, — не нуждаются ни в чьем разрешении! Берегись, презренный бледнолицый, мы на своем корабле, и сейчас мы это тебе докажем!
Вынув из тайника два деревянных меча и поджигное ружье, краснокожие храбро двинулись на дерзкого незнакомца, поджидавшего их на главной палубе.
— Проси пощады, — крикнул Соколиный Глаз, — иначе лишишься скальпа!
— Мститель Черного моря не боится угроз, — рассмеялся незнакомец, выхватывая из-за пояса тяжелый широкий меч, напоминающий по габаритам скорее палицу.
Первым свое оружие с оружием незнакомца скрестил Санька.
— Я ударю с тыла, — шепнул Соколиный Глаз, — отвлеки его...
— Ладно, — пообещал Меткая Рука. Но тут же ему пришлось сдать свои позиции, так как его легкий меч, соприкоснувшись с дубинкой Мстителя Черного моря, разлетелся вдребезги. Пришлось вступить в бой Соколиному Глазу. И хотя его меч был обит двумя полосками жести, но и он против палицы незнакомца не выстоял. Краснокожие оказались обезоруженными.
«Что делать? — лихорадочно думал Санька. — Сейчас все будет кончено!.. Плен и позор!.. Где запасное оружие? Где?! Стоп! А это что? — Он торопливо сорвал с плеча поджигное ружье, заглянул в дуло: — Ура! Заряжено!»
Соколиному Глазу приходилось туго. Осколок меча, которым он продолжал яростно размахивать, оружием можно было считать лишь символически. Мститель Черного моря понимал это и потому не спешил нанести последний, решающий удар. Покручивая над головой свою мечеобразную палицу, он надвигался на перетрусившего Соколиного Глаза медленно и неотвратимо, как порка, которую Кимке предстояло нынче получить от отчима за располосованную надвое штанину.
Санька дрожащими руками вынул из кармана курточки коробок и торопливо чиркнул импортной, с красной головкой спичкой о серную ленточку. На спичечном брусочке заплясал вытянутый шарик огня. Санька поднес его к прорези на медной трубке.
— Берегись! — гаркнул Меткая Рука, зажмуриваясь и отворачивая на всякий случай лицо от зашипевшей по-змеиному в трубке серы.
Мститель Черного моря, увидев нацеленный в живот ствол готового выстрелить ружья, повернувшись к неприятелю тылом, бросился бежать. Но было уже поздно. Грянул выстрел, одновременно с которым раздался предсмертный визг сраженного наповал Мстителя. Над кораблем нависла мертвая тишина. Оружие выпало из рук остолбеневших победителей. Вслед за оружием плюхнулись на палубу и его владельцы.