Тем временем то, что он сшивал, действительно превращалось в птицу большую белую птицу, распростершуюся на коленях Йанака и напоминающую раскрытый веер. Йанак сделал ее без клюва, пояснив, что рот ей ни к чему. Размером с чайку, с поникшей на длинной шее головой, она была совсем как настоящая, только короче. Йанак краешком ножа завил одно из бумажных перьев:
- Готова птичка!
Солнце уже садилось, закатный отблеск скользнул по лицу Йанака.
- Сейчас я вернусь в каюту и оставлю дверь открытой. Я лягу на кровать с птичкой на груди - и жизнь перейдет в нее. Хотите посмотреть?
Джен вскочил, подавая руку Сиваре, и она легко поднялась. Мягкий свет заката озарил ее лицо, придавая ему необыкновенную прелесть. Ее темные огромные глаза восторженно блестели.
Йанак утомленно хрюкнул, усадил бумажную птичку на руку, сунул под мышку шкатулочку с нитками и порванные книги, спустился по узкому трапу и скрылся в каюте, которая прежде, сразу после спасения, принадлежала Джену.
Яркий луч заходящего солнца, проникающий в окно, словно луч прожектора, высвечивал низкую кровать с балдахином. Сгрудив на стол около двери порванные книги и шкатулку, Йанак аккуратно расправил расшитые полы своего яркого одеяния и улегся на кровать.
- Хочу предупредить, - повернулся он к Сиваре и Джену, - вам может показаться, что я уснул, поэтому не беспокойте и не будите меня, иначе я потеряю контроль над птичкой и она упадет в море, а мокрую ее мне в воздух не поднять. Стойте рядом и слушайте - я буду рассказывать обо всем, что увижу. Долго удерживать ее в полете я не смогу. Проснусь я сам, без посторонней помощи. - И он откинулся на подушку.
Джен придвинул к кровати два кресла. Не сводя глаз с бумажной игрушки, которую Йанак положил себе на грудь, они устроились поудобнее и принялись ждать.
Слабый, потускневший рубиново-красный луч полз вверх по стене, по мере того как солнце клонилось к западу. Украсив стену гобеленами теней, каюту заполнил лиловый полумрак.
Йанак не шевелился. Он, очевидно, уже заснул, и маленькая птичка белым пятном плавно вздымалась и опускалась на груди в такт его ровному дыханию. Вдруг им почудилось какое-то легкое движение, казалось, она задышала! Да, они не ошиблись! Птичка вздрогнула, встрепенулась и, вытянув голову на длинной шее, уставилась на Джена с принцессой. С минуту она рассматривала их, затем кивнула и, вывернув шею, вперилась взглядом в Йанака. Спустя еще мгновение она уже вертела головой во все стороны, как бы пробуя, на что способна, потом подняла крыло, сунула под него голову, словно прочищая перышки и распространяя при этом вокруг ужасный шорох сухой бумаги; затем она проверила одно крыло, несколько раз расправив его и сложив, подняла второе, с шелестом рассекла им воздух и, удовлетворенно кивнув, на секунду угомонилась. Наконец, расправив крылья, птица легко спланировала с груди Йанака и плавно проплыла по воздуху, слегка задев принцессу. Невольная попытка Джена уклониться привела птичку в игривое настроение, и, обогнув комнату, она коротко спикировала к его голове, но, вновь промахнувшись, развернулась и вылетела в открытую дверь.
Сивара с Джеком сорвались с места, бросившись следом, и правильно сделали - хлопая и шлепая крыльями, птичка, трепыхаясь, билась о стены, пытаясь вырваться из узкого коридора. Джен быстро распахнул дверь; застыв на пороге, они с Сиварой долго следили за резвящейся над кораблем птахой. А та кружила, ныряя меж парусами: вот она поднялась и играючи спланировала по косой, задев рулевого - тот присел и поднял руки, закрывая от нее лицо, она же, хлопнув на прощанье бумажными крыльями, устремилась прочь от корабля, набирая высоту и паря в зареве уходящего за горизонт солнца.
Джен с Сиварой бросились к борту и, ухватившись за планшир, смотрели вслед, пока она не превратилась в пылинку, а затем и совсем не растаяла в вечерней заре.
Тогда они вернулись в каюту, где, по-прежнему недвижим, сладко посапывал Йанак. Но вот послышалось мягкое бормотание, и они склонились над морским чудищем, стараясь не пропустить ни слова, слетавшего с серповидных губ.
- Что он говорит?
- Весьма прекрасен сей полет. Хотел бы ввысь поднять большую птицу, да сил, боюсь, не хватит у меня. - Йанак блаженно улыбнулся. - Ветер попутный - лететь не трудно. Но даже эту маленькую птицу большой бы куклой я отяготил. Полет мой скоростной, высотный - обычным птицам далеко до нас!
Он ненадолго утих.
- Однако я забрался высоко. Здесь, кажется, восход. Я обгоняю солнце в его марше! Простые птицы не летают так! Прекрасно здесь! Похоже на зарю! Кабы я мог - я вечно любовался б! Друзья мои! Прекрасен мой полет! За взмахом - взмах, я догоняю солнце! Свобода в воздухе! Нет больше темноты! Он снова замолчал. - И ничего... Лишь солнце и полет!
Джен посмотрел в окно - темное небо, усеянное звездами.
- А здесь, похоже, близится закат, - дремотно Замурлыкал Йанак, пусть солнце высоко, но я могу подняться выше, выше... - Он вдруг осекся. Но что я вижу". Далеко отсюда, - его голос стал взволнованным, тело судорожно дернулось, - там, далеко, я вижу корабли!
Сивара и Джен быстро переглянулись. Пошарив вдоль стены, Джен нащупал светильник и, поправив фитиль, зажег его. Пламя отбросило янтарные отблески на кровать, на волосы и платье Сивары.
- Корабли... - отчетливо шептал Йанак. - Их сотни. Сейчас я поднимусь повыше. Сивара, Джен, вы слышите меня? Вы так далеко, где-то там, где ночь... Но почему? Здесь только приближается закат и очень странный движется корабль... Он много больше, чем корабль Сивары. Два паруса и два ряда гребцов. Я здесь не должен вовсе спотыкаться. - Йанак беспокойно зашевелился. - Ах! Нитка порвалась, я распадаюсь! - Он коротко рассмеялся. - Да, вдалеке чужие корабли. И странной формы - длинные, худые, носы изогнуты, как сабельки кривые. Блестят они на солнце. Почему? А потому окованы металлом. Блестят на солнце тощие носы. - Голос Йанака дрогнул. Не нравятся мне эти корабли. И острые носы меня пугают! Когда такой вот врежется в корабль - тот разлетится, как пустая дыня! Как много у меня тяжелых перьев! Держаться в воздухе я больше не могу! Сивара! Джен! Мне к вам уж не вернуться! Я падаю... Не нравится мне это. Кружится голова, вода и небо смешались в одном водовороте! Уже в воде... Не знаю почему, но полюбить я не смогла бы воду. Она такая мокрая и злая! Хотя... Я в виде чайки очень хороша... Плыву я, изгибая шею. А эти корабли... Сивара... Они вам преградят дорогу, и встреча неизбежна, - приготовьтесь. Я ж буду волочиться потихоньку, здесь магия моя бессильна. Вода - мне не подвластная стихия. Ах, как не хочется тонуть... Нет, лучше я покину тело птицы и дам себе приказ вернуться к вам... - Йанак всхлипнул. Его голос становился все слабее и слабее, как будто доносился из дальней дали. Сивара заботливо наклонилась над чародеем. Джен потряс неподвижное тело, Йанак отбросил его руку и приподнялся.
Вскоре ученик Орчера окончательно пришел в себя и уселся, осматриваясь.
- Корабли... - Джен оглянулся на Сивару, ища поддержки.
- Корфские корабли! - чуть слышно прошептала она. - Сколько их было?
Йанак пожал плечами:
- Полсотни... Сотня... Может, больше. - Он посмотрел на принцессу и Джена. - Нет, это просто удивительно! Тело мое было здесь с вами, а я летал! летал! - Йанак заколотил руками по кровати. - Это было прекрасно! Прекрасно! Сивара, что такое, почему вы так бледны? Вас что-то напугало?
- То, что вы видели, - военный флот Корфа. Иначе быть не может. Так, говорите, они плывут сюда?
- Да, наперерез нам. Они далеко от берега и, похоже, полны решимости встретиться с нами. - Йанак вдруг вздрогнул и обхватил себя руками, словно только что совсем вернулся с небес на землю. - Простите, я просто представил, что нас таранят, - успокаиваясь, пояснил он.
- Ветер довольно сильный, и если гребцы сядут на весла, мы сможем оторваться. Я скажу Мискалю, Сивара? - спросил Джен.