Патриция уже знала, что читать чужие тетради опасно, но разговаривать Эдвин больше не хотел.
— Надеюсь, со страниц не вынырнет драконья лапа, чтобы меня придушить!
Эдвин, очевидно, счел вопрос риторическим. Патриция вспылила.
— Почему тебе так хочется меня обидеть? Ты стал напоминать мне короля Опала. Он тоже мой обидчик.
— Твоего обидчика я бы сам растерзал, но ты хочешь убить его лишь за то, что он выбрал тебя себе в жены. Тут я могу его лишь пожалеть. С такой женой, как ты, он бы настрадался. Иногда одна женщина приносит больше бед, чем целая война!
— Ты не прав! Больше бед, чем целая война может принести только дракон!
Эдвин потерял самообладание и схватил Патрицию за плечи. Мгновение ей казалось, что сейчас он дохнет ей в лицо огнем, но он сдержался и отпустил ее.
— Столько ночей, столько веков я провел тут в муках из-за тебя. Ты сама заслужила месть, — проговорил он, а потом отошел к похожему на нишу окну. Через миг золотой дракон улетел, озаряя ночь.
Дракон с морских скал
Патриция начала читать. В этот раз голова морской феи не понадобилась ей в качестве переводчицы. Язык был легко понятным, хотя вроде бы это не то наречие, на котором говорят в Опале. Похоже, это личный дневник Эдвина. На титульном листе сверкала витиеватая подпись, сделанная золотистыми буквами: «Эдвин». Дат, как в журнале капитана, тут не стояло. Когда были сделаны записи, не ясно. Чернила не выглядят свежими. Эдвин мог вести свой дневник хоть в прошлом столетии или вообще несколько веков назад. Он ведь бессмертный. Для бессмертного, время и даты не имею значения. Читать его дневник было приятнее, чем беседовать с ним самим, ведь тут всё понятно. Многозначительные намеки в тексте отсутствовали. Эдвин будто писал для самого себя.
«Прошло три века с тех пор, как Роза меня бросила. Я начал привыкать к одиночеству. Вначале я ждал, что она вернется. Я сидел годами в драконьей империи и надеялся, что духи вот-вот принесут мне известие, что императрица объявилась. Однако время шло, и я понял, что в этот раз Роза исчезла окончательно. Как-то раз она попыталась отбить у меня власть. Наше противостояние продлилось целый век. Позже Роза принесла извинения и пообещала, что больше не станет играть со мной в прятки, но ее раскаяния хватило ненадолго. Моя императрица решила затеять со мной маскарад. Для талантливой волшебницы это ничего не стоило. Роза придумала способ похищать чужие тела и носить их, будто наряды. Ей очень нравилось менять внешность. Таким образом она могла испытывать меня на верность, дразня меня в новом облике. Красавицам, чьи тела она использовала, ее маскарад стоил жизни. Зато Роза стала самодовольной. Она отнимала личности то королев, то герцогинь, то сельских дворянок, то обычных коломбин. Титул и ранг перестали иметь для нее значение. Главным была внешность. Если девушка нравилась Розе, то она становилась ее маской. Или лучше сказать ее платьем? Куда при этом девалось тело самой Розы, я так и не понял. Моя императрица занимала чужое тело и обитала в нем, пока тело не начинало гнить от разложения. Увы, едва вытеснить из тела душу, как оно умирает и подвергается гниению. Роза могла носить свои маски недолго. Едва они портились, она искала новое тело. Ее маскарад растянулся на века.
Я сам император волшебной империи и великий чародей, но отыскать свою бессмертную супругу среди череды незнакомых женщин я оказался не в силах. Любая встречная может оказаться Розой.
Вначале мне давался тонкий намек. Роза выбирала своим новым сущностям имена в честь какого-либо цветка. Потом она сменила тактику. Имена в честь цветов перестали быть модными. Отныне ее могут звать, как угодно. Она может оказаться как блондинкой, так и рыжей, и даже снова стать брюнеткой. Хотя вначале маскарада она предпочитала похищать тела блондинок. Ангельский тип внешности был ее любимым. Ее можно было узнать по белокурым локонам и голубым глазам. В последний раз, когда я видел ее, она была шатенкой, и ее звали Морвеной. Морвена была лихим капитаном пиратов. Я был удивлен тем, что головорезы, которые не боятся даже дракона, подчиняются хрупкой девушке. Тут не обошлось без магии. Я долго летал над кораблем и оказался прав. Внутри Морвены жила волшебница Роза. С лица Морвены на меня смотрели глаза Розы. Я узнал ее сразу, а вот она меня больше не узнавала. Вначале я думал, что она притворяется, но позже понял, что ошибся. Память Розы как будто испарилась, но и воспоминаний Морвены в ее голове не осталось. Я долго разбирался, в чем тут дело, перекопал кучу колдовских книг и нашел ответ. Когда волшебник крадет чье-то тело, он присваивает себе и чужое сознание. Один раз этот опыт можно стерпеть, но если менять тела очень часто, то память стирается под давлением чужих воспоминаний. Роза доигралась. Она хотела обмануть дракона, а обманула себя. Даже своих собственных волшебных слуг она теперь не может вспомнить и принимает их за чужих. Она удивляется, почему они ей служат, и воспринимает их службу, как случайный подарок судьбы. А когда-то все эти чудовищные существа ходили у нее по струнке. Теперь она сама их побаивается, хотя они до сих пор ей кланяются, ведь даже потеряв память, она остается их императрицей».
Патриция прервала чтение. Как это похоже на ее ситуацию. На что Эдвин намекает? Вдруг он написал всё это специально, чтобы вести ее в заблуждение? Или он вел дневник задолго до ее появления на свет? Чернила совсем сухие. Этому дневнику много лет. Патриция перевернула страницу. Теперь речь в дневнике шла уже не о Розе.
Я начал путешествовать в те края, где обо мне никогда не слышали. Слуг и свиту я оставлял дома. Мне нравилось разнообразие. Тропические острова манили различными чудесами. Иногда на них и в море находились следы Розы. Увы, тело Морвены быстро сносилось. Оно и так гнило, а от полученных в бою травм испортилось слишком быстро. Естественна, Роза успела сменить его на другое, но на какое, я не знал.
Годы прошли в полетах над морем и островными государствами. Я подружился с местными королями и королевами. Все были заинтересованы в покровителе-драконе. Русалкам и водяным, обитающим вблизи берегов, я не особо нравился. Эти существа не любят огонь, а я внутри весь огненный. Они чуют это на расстоянии и прячутся в волнах, но стоит мне заиграть на свирели, и волшебная мелодия гипнотизирует их настолько, что они забывают о страхе. В такие моменты мне удается рассмотреть венки из раковин и короны из жемчужин в зеленых русалочьих волосах. Русалки невероятно красивы. Я думаю однажды Роза захочет похитить тело одной из них. Если она уже была пираткой, то непременно станет и русалкой. Нужно лишь выждать момент, чтобы ее застать.
Я нашел живописное скалистое побережье и обосновался там, еще не зная, что вблизи может обитать другой дракон. Побережье оказалось не необитаемым. Вначале я просто не заметил символы, выжженные на песке драконьим огнем. Очевидно, здесь гнездились прибрежные драконы, а потом они переселились куда-то, но знаки на песке и на скалах остались. В волнах часто мелькали гребни русалок и трезубцы тритонов. Это означало, что на данный момент драконы далеко от побережья.
По привычке я играл на свирели. Инструмент, сделанный в форме нимфы, оживал в руках и источал дивные звуки. Мелодия струилась по берегу моря и долетала до далеких скал. Иногда деревянная нимфа изгибалась в моих пальцах и пела сама. Она призывала русалок, но ни одна не показывалась из волн в это пасмурное утро.
Однако над скалами промелькнул неясный силуэт. Вроде бы крылатый. Не думал, что встречу здесь сейчас другого дракона. Я был в своем человеческом облике и удовлетворенно смотрел в зеркало воды в каменном круге. Кто-то выложил крупные валуны у берега так, чтобы получилось подобие колодца. Любопытно, какой русалке захотелось так подшутить, и почему она использовала в качестве бордюра не раковины?
Драконий силуэт над скалами оказался бирюзово-голубым. Никогда не видел ничего красивее. Хотя оттенок отдавал ледяным холодом.
Я играл, давая возможность дракону, очарованному моей музыкой, подлететь поближе. И вот дракон в небе куда-то исчез, передо мной на песке стоял долговязый незнакомец в лазурно-голубой накидке, а вокруг него взметались снопы искр.