- Префект Корин будет нас преследовать, - сказал Йама. - Магистраторы могут его задержать, но не остановить. У них нет настоящего повода, а он будет отрицать любую вину. В конце концов, это не он разорил казино мамаши Дракониха.
Они стояли на мостках и смотрели, как расширялась полоса черной воды, отделяющая их от огней плавучей гавани, а "Соболь" тем временем маневрировал в обозначенном люминесцирующими бакенами канале. Пожары были потушены, а толпы солдат и матросов разбрелись по своим судам. Вокруг пострадавших домов горели прожекторы, слышался шум строительных работ. За плавучей гаванью на фоне ночного неба собственным светом сиял город Гонд, подобный череде пологих холмов, укрытых пеленою сверкающего снежного одеяния.
- Чем меньше об этом болтать, тем лучше, - заявила Икшель Лорквиталь. У магистраторов даже ветер имеет свои уши.
- Теперь нет, - сказал Йама и содрогнулся. Он сам не понимал, почему это сказал.
Пандарас подробно и очень ярко описал, как они с Пантином обнаружили Йаму рядом с мертвецом и молящимся Элифасом. Йама уничтожил негодяя с помощью машин, но не помнил об этом. Он вообще ничего не помнил с того момента, когда в казино на него обрушилась волна ярости. Он плывет над набережной... По сторонам горят дома... Женщина извивается в зеленом тумане... Он крутит и крутит амулет на руке, и тот наконец помог ему вспомнить, кто он такой.
Он не был ранен, несколько ссадин, царапин - и все. Была еще шишка ниже затылка. Нечто с твердыми краями, легко двигающееся под кожей. Йама должен бы знать, что это такое... но память ускользала, как только он пытался сосредоточиться.
- К утру, - сказала капитан Лорквиталь, - все снова будет в порядке.
- Они наловят других, - пробормотал Йама. - Река все обновит - и дурное, и хорошее.
Он думал о котиках в бассейне у мамаши Драконихи. Но Икшель Лорквиталь не поняла и сказала:
- Множество солдат каждый день бывают тут на пути к низовьям, к войне. Война все изменила на Реке, но эти места, пожалуй, меньше всего.
Пока "Соболь" пробирался мимо края плавучей гавани, на нем установили парус. Повеял береговой бриз. В это время над городом вдруг расцвели фонтаны салюта, золотым и зеленым дождем осыпаясь в воды реки, навстречу своим отражениям в ее черном спокойном зеркале. Команда "Соболя", сидя на реях, радостными криками приветствовала каждый новый залп.
- Это в честь нашего пассажира, - улыбаясь, объяснила Икшель Лорквиталь. - В городе осталось так мало жителей, что они отмечают отъезд и возвращение каждого человека.
Йама совсем забыл о пассажире, ради которого "Соболь" заходил в плавучую гавань.
- Боюсь, что из-за него ты и твоя дочь расстались со своей каютой, сказал он. - Он сейчас там? Мне бы хотелось с ним познакомиться и поблагодарить за помощь.
Капитан Лорквиталь мундштуком своей глиняной трубки указала на мачту:
- Он там в "вороньем гнезде", вместо впередсмотрящего. Если хочешь, можешь влезть туда и поговорить, но стоит ли так спешить, он пробудет у нас не меньше пяти дней.
Пассажир из Гонда прибыл на борт за час до того, как Пандарас и Пантин привели на корабль Йаму. Человек этот являлся посланником в города Сухих Равнин, где возникли ссоры из-за новых земель, появившихся при отступлении речных вод. Это все из-за войны, объявила капитан Лорквиталь. В обычных условиях такие вопросы решаются на праздничном состязании певцов и танцоров, но сейчас так много здоровых молодых людей отправились воевать с еретиками, что конкурсантов не хватает.
- Его послали примирить города, - продолжала капитан Лорквиталь. - В Гонде живут святые люди. К их решениям все относятся с большим уважением.
Все это время Тамора сидела на корме. Там у поручня висел большой квадратный фонарь. В его свете она точила свой меч, орудуя камнем и кусочком кожи. Когда Йама оставил Лорквиталь заниматься лоциями и пошел на нос, Тамора пошла за ним.
- Я все проворонила, - резко сказала она. - Брось меня в следующем порту, я найду себе другую работу.
- Ты спасла мне жизнь, я это помню, - отвечал ей Йама. - А потом я сделал глупость. Вина целиком на мне.
- Надо было сжечь весь этот бордель до самой ватерлинии, - с яростью выкрикнула Тамора. - Другого он не заслуживает. Раз ты умеешь управлять любой машиной, я тебе не нужна. Отпусти меня.
- Я слишком устал, чтобы это обсуждать, - вяло отозвался Йама. На самом деле он стыдился того, что сделал, хотя и не мог отчетливо вспомнить, что произошло. - Мне нужна твоя сила, Тамора. Мне нужно знать, когда действовать, а когда сдержаться.
В ответ Тамора сказала:
- Это как раз легко. Бей, когда должен.
- Мне нужна уверенность, что я действую самостоятельно. Сейчас я чувствую себя, как конь под опытным всадником. Большую часть времени я сам ищу дорогу, но иногда мне словно натягивают поводья или пускают в галоп в направлении, которое не я выбирал. Я не знаю, на чьей стороне действую, на стороне добра или зла. Помоги мне, Тамора!
Она в упор смотрела на него своими золотисто-зелеными глазами.
- До того, как меня ранили на войне, меня называли сумасшедшей. Никто не хотел в бою сражаться рядом со мной, говорили, что я слишком рискую. А знаешь почему? Я боялась! Гораздо легче броситься на врага под огнем, чем стоять, выжидая подходящий момент. Так я и делала, пока не ранили. Потом, пока я поправлялась, у меня была уйма времени обдумать свои поступки, и я поклялась, что больше никогда не допущу, чтобы мной управлял страх. До этой ночи мне казалось, что я держала клятву.
Йама вспомнил сержанта Родена, который говорил, что самые лучшие военачальники сами выбирают момент для атаки, а плохих, подобно кораблю в шторм, вынуждают обстоятельства.
- Ты права, - сказал он. - Страх - чувство естественное, но я обязан его контролировать. Спасибо.
- За что? За то, что я оказалась идиоткой? За то, что позволила тебе отправиться в эту ловушку? За то, что не помогла тебе, когда все пошло вразнос?
- За то, что доверилась мне и рассказала о себе.
Пока "Соболь" выходил на глубину, они смотрели, как вспыхивают за кормой последние залпы фейерверка, а потом уснули в объятиях друг друга. Когда забрезжил рассвет, Йама выскользнул из рук Таморы. Кто-то, очевидно, Пандарас, накрыл их одеялом. Тамора вздохнула и широко зевнула, показав острые белые зубы и черный язык.