57] В ту ночь я спал, как на иголках, и вышедши в сад на рассвете, застал двух мародёров, обдирающих мои яблони. Я закричал, и они испугались и убежали. Я так думаю, тут немалую роль сыграл и мой вид, каковой, признаюсь, действует устрашающе на людей непривычных. В тот день у меня все валилось из рук. Меня буквально трясло от ярости. Я не мог думать ни о чем другом, кроме как об этих вандалах, рахитичных, тщедушных, сплошь в гнойниках. В грязных вонючих лохмотьях. Разум мой был поглощен этими отвратительными подробностями, и поэтому я не заметил одной важной детали. Вернее, заметил, но как-то упустил из виду. Они, эти незваные гости, были совсем-совсем юными. Почти детьми. Потому что, хотя их испуганные лица показались мне на расстоянии старыми и изможденными, двигались эти двое совсем по-детски. В смысле, проворно и быстро, как могут двигаться только дети, не отягощенные грузом своего «я». Я обратил на это внимание уже потом, когда те двое вернулись. Они привели с собой и других. Теперь, когда их было много, они были уже не такими пугливыми. Остановившись на подступах к саду, они принялись выкрикивать оскорбления и угрозы в мой адрес. Вот тогда я и заметил, что враги мои – просто мальчишки. Голоса их ломались, а угрозы звучали совсем по-ребячески. Я подумал, пусть себе кричат, похоже, им это нравится. Меня волновало другое. Как оказалось, их было много, а это значит, что и ущерб будет немалый. И я не ошибся. Все съедобные растения так или иначе пострадали, полностью или частично. Лещей, красноперок и линей существенно поубавилось. Они исчезли в клубах душистого дыма, что доносился из леса. И хоть сам я довольствовался неудобоваримым кожаным ремнем, запахи готовящейся еды вызывали у меня обильное слюнотечение. Недопустимая слабость с моей стороны. С каждым днем их становилось все больше и больше, мальчишек. Я не знал, как их отвадить. Да и что я мог сделать против такого количества? Лишь наблюдать, как они опустошают сад. Уже в полном отчаянии, я обратился к книге в поисках какого-нибудь практического совета, что делать в подобных случаях, но ничего не нашел. А потом к дому пришла делегация. Я наблюдал за толпой мальчишек сквозь смотровую щель. Вместо того чтобы пройти по лабиринту, как должно, они, поверите ли, совершенно бесстыдно сжульничали! Да-да, они просто переступили через низкие стенки. Что вам нужно? – спросил я через дверь. Наверное, излишне упоминать, что я заперся на все замки. В руках я держал ясеневую палку, которую вырезал себе, чтобы опираться на нее при ходьбе. Я, видите ли, сильно ослаб, и мне было трудно передвигаться без палки. Нам нужно посеять хлеб, сказал один из мальчишек. Ну так сейте, ответил я, только где-нибудь в другом месте. Больше негде, сказал мальчишка, в лесу нет места, а на равнине опасно. За сим последовали горестные причитания. Маленькие дикари, минабилы, они оказались в Раю, а увидели только капустные грядки! [58] Это частная собственность, сказал я, уходите с моей земли, уходите немедленно, пока здесь хоть что-то осталось. Когда они развернулись, чтобы уйти, и отошли на достаточное расстояние, я открыл дверь и, стараясь не показать им, какой я слабый и хилый на самом деле, крикнул им вслед, чтобы они прошли по лабиринту, как должно. Бесполезно. Они меня не послушались. И это мелкое непослушание предвещало, что самое худшее еще впереди. И точно. Эти маленькие чудовища принялись громить сад. Они мочились в пруды. Завалили все ручьи грязью. Оборвали цветы. Подожгли вереск. Ободрали кору на кипарисах, обрекая деревья на смерть от потери сока, который есть кровь растений. Я не мог выйти из дома, не мог бросить книгу, мне было страшно даже подумать, что они могут с ней сделать. Я стоял на пороге и в бессильном отчаянии наблюдал, как эти маленькие дьяволята обезглавливают статуи, переворачивают скамьи и ломают ракитниковый тоннель. Что же касается травяного сада, мальчишки вырвали с корнем все травы, а ведь там было много полезных растений, каковые могли бы унять резь в их раздувшихся животах и извести гнойники и прыщи на их лицах. Я смотрел на это опустошительное буйство, и думал, уж лучше б они продолжали воровать фрукты и рыбу, потому что в тех кражах хотя бы был смысл. То есть, конечно, лучше бы они вообще сюда не приходили, но из двух зол всегда выбираешь меньшее. Мне пришлось поменять тактику. Другого выхода у меня не было. Как дон Амадо, одержавший пиррову победу над Эметикусом, я прибег к последнему средству. Дабы спасти то немногое, что осталось, я пожертвовал тем, что уже было потеряно. [вернутьсяНавий гриб – «простонародное» искаженное название Navis stultifera, съедобного гриба, известного своим неоднозначным вкусом. Как писал Плиний, «его вкус меняется в зависимости от темперамента едока. Для человека угрюмого, с вечно кислой физиономией, он будет кислым на вкус; для человека характера добросердечного он будет на вкус, как амброзия» («Historia Naturalis», XII). Navis stultifera до сих пор вызывает жаркие споры среди гурманов: одни считают его изысканным деликатесом, другие утверждают, что его вообще нельзя есть. – Примеч. автора.
вернутьсяВ «Космографии» Джордана Скота дается подробное описание мира, где центр мира – Омфал, пуп земли, – находится не в Дельфах, а в Африке, в местности, не нанесенной на карты, в поселении мифического народа, минабилов. Необразованные дикари не могут постичь всей важности этого камня и просто используют его в хозяйстве: стирают на нем одежду. – Примеч. автора.