— Учитель, ну, может быть, не совсем так?
— Молод ты… Секретарь ЦК вроде бы и фигура, однако ни за что конкретно не отвечает. Он как молотый перец в старой солонке: внутри вроде что–то есть, а через дырки не сыплется. Ты даже не знаешь, сколько у нас таким способом заткнуто дыр. Увидишь, как под его руководством в Литве наступит дефицит на мыслящих государственников.
Но машина уже набрала обороты. Я, раззява, тоже не очень верил словам тех людей. Думал, что это литовская завистливость. Когда А. Бразаускас благодаря «Саюдису» стал первым секретарем, я поэтому случаю зашел к нему домой. Во время обеда его жена Юле неожиданно спросила:
— Витаутас, чего ты так стараешься? Он — партия, а ты — «Саюдис».
— Такая сложилась ситуация. Раздоры недопустимы.
— Я не об этом, — прервала она меня. — Особенно не перестарайся. Он тебя не стоит, поэтому рано или поздно продаст.
Альгирдас что–то сердито бросил. Может быть, не совсем что–то, да ладно уж. Обед был испорчен. В. Березовас вышел меня проводить. За нами последовала одна из дочерей. Они обе так похожи, что и сейчас не могу сказать, которая.
— Вы не слушайте маму. Она поссорилась сама с собой, — сказала то ли У., то ли М.
— Детка, о матери так может говорить только человек, который
тоже с кем–то сильно поссорился.
Мы расстались. На следующий день А. Бразаускас пригласил меня на кофе с виски и как бы между прочим сказал:
— Не сердись, это моя беда.
— Но речь шла не о ней, а об отношениях между нами.
— Разве я на такого похож? — ответил он вопросом. А впоследствии со слезами, не подобающим для мужчины образом, не только продавал, но и не единожды оболгал. Оказывается, верные люди нужны ему только до тех пор, пока он может выжать из них какую–то выгоду, других он опасается и избегает. Он привык опираться на лакеев, а личностей боится.
Споткнувшись об эту железную истину, я, конечно, не перевернулся, сильно не ушибся, хотя и нахватал шишек. Но когда этот человек стал играть судьбами других, делать что–либо было уже. Поздно. Кроме того, не было и выбора. Ландсбергис или Бразаускас? Музыкант интриган или посредственный экономист?..
Отведав власти, Альгирдас прямо с артистизмом вошел во вкус и с большим вдохновением начал пользоваться репутацией, которую мы коллективно ему создали. Однажды после рюмочки он под настроение даже поиздевался над нами:
— На репутацию нужно поработать минимум три года… и пора работать хорошо! А после она всю жизнь будет работать на тебя.
Ксаверас Кайрис оказался пророком. Позднее, в период ужасающей нехватки людей, обладающих государственным мышлением, Бразаускас стал единственным «спасителем Литвы». Его совершенная система взяток еще больше окрепла, расцвела и достигла невиданных высот. Он всему миру доказал справедливость слов Ленина, что государством управлять может любая кухарка, правда если ее… правильно подключить к идеальной системе взяток. Не ошибался и Р. Сикорскис. Как равному с равным с Бразаускасом работать нельзя: либо поддакивай, либо помалкивай, стиснув зубы, если не желаешь, чтобы тебя тихо и вежливо превратили в человека второго сорта.
Вспоминаю одну глубокую полночь. Только что закончился ХХ съезд КПЛ1. Мы отделились от Москвы, М. Бурокявичюс от нас убежал. Мы расселись за самым большим круглым столом В. Норейки. Все какие то усталые, недовольные друг другом. Вдруг Ю. В. Палецкис с тревогой заявил, что нужно как можно скорее зарегистрировать КПЛ как новую партию, пока этого не сделал Бурокявичюс. Бразаускас его поддержал.
— Вы что, серьезно? — удивился выведенный из задумчивости В. Сакалаускас. — Вы хоть когда–нибудь читаете законы? Партии довольно часто меняют свои программы и названия, в этом ничего такого, а заново регистрировать — это дело принципа. Только начнете, и Бурокявичюс отберет у вас все до последней нитки, а без регистрации вы сможете разделить имущество по количеству членов партии.
И сцепились, да так, что от резких слов в театре чуть ли не трескалась штукатурка
— Ты нас продал, — повысил голос Сакалаускас. — Ты не в первый раз спасаешь свою шкуру. А о нас ты подумал? Мы тоже не враги Литвы. Разрыдался перед этими крикунами и думаешь, что все решил? Жулик ты, Альгирдас, с умильными слезками. Но черт с тобой. Я еще раз сделаю для тебя доброе дело и твою партию заново регистрировать не буду. За это ты еще не раз будешь меня благодарить.
И как в воду смотрел: чего не захватил Бурокявичюс, то хапнул Ландсбергис.
Немного успокоившись, Сакалаускас обратился ко мне:
— Бери мою машину и слетай в аэропорт чего–нибудь купить. Пусть это будет наш последний ужин, только предупреждаю заранее: я не Иуда и лизаться с вами не буду. На вашей совести судьба всего нашего поколения. Самоубийцы и дристуны, даже ножа не умеете заточить как следует.