Еще не заглохло эхо последнего выстрела «Викинга», а на «Улиссе» уже услышали гул моторов «кондора». В течение пятидесяти секунд — может быть, даже и дольше, хотя ни одно орудие конвоя не смогло за это время прицелиться, — огромный «фокке-вульф» летел ниже им же сброшенной светящей бомбы, а потом быстро исчез. Позади него образовалось огромное ослепительно сверкающее зарево, резавшее глаза больше, чем солнце. Бомбы горели так ярко, их было так много и они так ослепили всех, что бомбардировщики появились над конвоем раньше, чем кто-либо понял, что происходит. Действия самолета, сбросившего светящие бомбы, и следовавших за ним бомбардировщиков были на редкость согласованными.
В первой волне было двенадцать самолетов. Они не сосредоточили удары по одной цели, как прежде, на каждый корабль пришлось не более двух самолетов. Тэрнер с ужасом заметил, как они внезапно круто нырнули вниз, затем молниеносно, еще до того, как из орудий «Улисса» раздался первый выстрел, снова перешли в горизонтальный полет. Быстрота, с которой все это произошло, скорость маневра самолетов и их зловещие силуэты напомнили Тэрнеру что-то ужасное. Неожиданно он понял: «хейнкели»! Да ведь это же «Хейнкели-111», те, которые — Тэрнер хорошо знал это — вооружены самым страшным оружием: планирующими бомбами.
Затем, как будто Тэрнер коснулся какой-то кнопки, все орудия «Улисса» одновременно открыли ураганный огонь. Ведущий «хейнкель» взорвался в воздухе. Поразительно, но его сбила третья башня! Та самая третья башня, которая сбила «кондора» и в которой Николас обнаружил всех мертвыми. Сейчас огонь из нее вел сборный расчет из морских пехотинцев. Шедший за ведущим, второй, «хейнкель» резко взмыл вверх, чтобы не столкнуться с обломками фюзеляжа и моторов первого, затем нырнул вниз, промелькнул менее чем в десяти метрах от носа крейсера, резко накренился на левый борт и, круто развернувшись, снова направился на «Улисс». Чтобы повернуть на него орудия, потребовалось несколько секунд. Но «хейнкелю» этих нескольких секунд хватило на то, чтобы зайти на новый курс, сбросить бомбу и поспешно уклониться от интенсивного, но запоздалого огня «эрликонов» и зенитных автоматов. Самолету удалось уйти.
Сброшенная самолетом крылатая бомба, после нескольких неуклюжих раскачиваний из стороны в сторону стабилизировалась и, снижаясь, начала планировать на «Улисс». После удара бомбы в цель раздался невероятно мощный, оглушительный взрыв, потрясший крейсер до самого киля. На верхней палубе у многих лопнули барабанные перепонки.
Тэрнеру, смотревшему на корму с мостика, казалось, что этого удара «Улисс» не вынесет. Тэрнер сам был минером, хорошо знал подрывное дело, имел большой опыт в оценке силы взрывов, однако никогда раньше ему не приходилось бывать так близко к столь оглушительному взрыву. Он знал, что планирующие бомбы — это мощное оружие, но теперь подумал, что, по-видимому, все же недооценивал его: сотрясение от взрыва было, пожалуй, вдвое, а то и втрое сильнее, чем он ожидал.
Но Тэрнер не знал, что произошел не один, а одновременно два взрыва и они настолько совпали, что различить их было невозможно. По какой-то невероятной случайности крылатая бомба попала прямо в левый торпедный аппарат, заряженный, к счастью, только одной торпедой — две другие были израсходованы на потопление «Витуры». Обычно аматол, которым начинены боевые зарядные отделения торпед, чрезвычайно инертен и не детонирует даже при непосредственном ударном воздействии, но в данном случае бомба взорвалась слишком близко, а взрыв ее был слишком мощным.
Разрушения произошли сильные, хотя они и не имели роковых последствий для «Улисса». Надводный борт корабля разорвало почти до самой ватерлинии, от торпедного аппарата остались лишь обломки и осколки, палубы зияли огромными пробоинами, кожух дымовой трубы собрался в какую-то невероятную гармошку, сама труба наклонилась на левый борт градусов на пятнадцать. Но основная взрывная волна ударила в направлении кормы и разбилась о поверхность воды у борта. Поврежденные еще ранее камбуз и корабельная лавочка превратились теперь в беспорядочную груду железного лома.
Еще не успели осесть поднятые взрывом осколки и обломки, как последний «хейнкель», сопровождаемый густым веером светящихся трасс от снарядов, скрылся из видимости. Стрельба прекратилась, и наступила жуткая тишина. Слабое зарево от медленно опускавшихся, уже угасавших бомб зловеще освещало искалеченный «Улисс» и черные клубы дыма над разбитым «Стирлингом» и горящим танкером, кормовые надстройки которого были снесены почти начисто. Ни один из кораблей конвоя «FR-77» не дрогнул и не остановился; зато они сбили пять «хейнкелей».