Этим же взрывом разнесло центральную телефонную станцию. За исключением телефонной связи с артиллерийскими постами и машинным отделением да уцелевших переговорных труб, все внутренние линии связи на корабле теперь не действовали.
Во второй атаке в семь часов утра участвовало только шесть самолетов — опять «хейнкели», вооруженные планирующими бомбами. Действуя, очевидно, строго в соответствии с приказом, они оставили в покое транспортные суда и сосредоточили свои усилия исключительно на двух крейсерах. Этот налет обошелся противнику дорого: он недосчитался четырех из шести самолетов, а на своем счету имел единственное попадание в корму «Стирлинга», в результате которого кормовые орудия крейсера вышли из строя.
Тэрнеру, наблюдавшему за «Стирлингом» с разбитого мостика «Улисса», казалось непостижимым, что этот корабль все еще на плаву и все еще огрызается на противника теми немногими средствами, которые у него остались. Потом он взглянул на свой «Улисс», тоже напоминавший скорее груду исковерканного и скрюченного металла, чем боевой корабль, и тем не менее настойчиво продолжавший рассекать высокие океанские волны. Разбитые, горящие крейсеры, крейсеры, превратившиеся в неузнаваемую груду металла, Тэрнер видел не впервые. Он видел участвовавшие в таких же конвоях в Россию, избитые до неузнаваемости крейсеры «Тринидад» и «Эдинбург». Но ему никогда еще не доводилось видеть корабль, который, несмотря на такие роковые удары и такие серьезные повреждения, оставался бы на плаву и вел бой, как его только что вели «Улисс» и устаревший «Стирлинг». Если бы Тэрнер не видел этого своими глазами, он никогда и никому не поверил бы, что это возможно.
Третья атака началась как раз перед рассветом. Пятнадцать «Хейнкелей-111», вооруженных планирующими бомбами, действовали очень смело и решительно. И снова крейсеры были единственными объектами атаки, но «Улиссу» на этот раз было уделено значительно большее внимание. Далекие от того, чтобы не принять вызова или плакаться по поводу выпавшей на их долю горькой участи, моряки «Улисса» встретили противника даже с каким-то озорством и радостью. «А как же, — говорили они, — вы убьете врага, если он к вам не придет?» На «Улиссе» теперь не было, пожалуй, ни одного человека, который испытывал бы страх или опасение близкой и верной смерти. Дом, родина, семья, жена, любимая — все это были для них только слова, мелькавшие в сознании и сразу же исчезавшие невесть куда…
Первые самолеты ринулись на «Стирлинг». Тэрнер видел, как два «хейнкеля», виртуозно уклоняясь от зенитного огня прямой наводкой, резко нырнули вниз. Бронебойные бомбы замедленного действия попали в среднюю часть «Стирлинга», пробили палубу и взорвались внизу, в котельном и машинном отделениях. Противодействие следующим трем бомбардировщикам оказали только зенитные автоматы и пулеметы Льюиса, так как носовые орудия главного калибра почему-то умолкли. Тэрнер сразу же понял, что произошло: в результате взрыва прекратилась подача электроэнергии в артиллерийские башни. Легко преодолев слабое противодействие, самолеты сбросили свой смертоносный груз. Все три бомбы попали в цель. «Стирлинг» был смертельно ранен. Охваченный пламенем пожара, корабль сильно накренился на правый борт.
Внезапный и бурно нарастающий гул моторов заставил Тэрнера быстро повернуться назад и посмотреть на свой корабль. В первой волне к «Улиссу» приближались пять «хейнкелей». Они шли на различной высоте и с различных курсовых углов, чтобы рассредоточить зенитный огонь, но все пять целились в кормовую часть корабля. Кругом стоял такой шум и было столько дыму, что Тэрнер воспринимал только отдельные обрывки из общей картины боя. Неожиданно воздух, казалось, заполнился планирующими бомбами и надрывающимся треском немецких пушек и пулеметов. Одна бомба взорвалась в воздухе, чуть-чуть впереди кормовой трубы, на расстоянии какого-нибудь метра от нее. На шлюпочную палубу обрушился смертоносный вихрь острых стальных осколков. Все «эрликоны» и зенитные автоматы на ней сразу же умолкли, так как их расчеты стали жертвами шрапнели или были контужены. Вторая бомба пробила палубу, пролетела через кубрик машинистов и разорвалась в радиорубке. Еще две бомбы шли несколько выше и попали в третью башню и площадку вокруг нее. Башня раскололась на две части, словно по ней стукнули гигантским колуном, а ее основание отлетело на развороченный ют.