Кроме людей, находившихся на шлюпочной палубе и в третьей башне, во время этой атаки погиб еще только один человек, но такой, которого никто не мог заменить. Осколок первой бомбы ударил в баллон сжатого воздуха в торпедной мастерской, в которой за секунду до этого пытался укрыться Хартли…
«Улисс» прорывался теперь через клубы плотного черного дыма: на шедшем впереди «Стирлинге» взорвались топливные цистерны — и весь корабль охватило бушующее пламя. Что произошло со «Стирлингом» в течение следующих десяти минут, никто не видел и никогда не скажет… Но вот совершенно неожиданно «Улисс» вышел из полосы дыма на чистую воду. «Хейнкели», сбросившие к этому времени все свои бомбы, как хищники, набросились на искалеченный крейсер. Они обстреливали «Улисс» из пушек и пулеметов, по-видимому рассчитывая таким образом прикончить свою жертву. Но «Улисс» все еще огрызался. То в одном, то в другом месте на его палубе оживали и ожесточенно строчили по пролетающим самолетам «эрликоны», зенитные автоматы и пулеметы.
Вот застрекотал «эрликон» под самым мостиком. Наклонившись вниз, Тэрнер увидел, как зенитчик старательно направлял трассирующий след на быстро приближавшийся «хейнкель». В тот же момент самолет открыл ответный огонь и Тэрнер, увлекая за собой Карпентера, бросился на палубу. Бомбардировщик вихрем пронесся над мостиком, и стрельба сразу же прекратилась. Тэрнер медленно поднялся на ноги и снова посмотрел вниз на только что стрелявший «эрликон»: простроченный пулеметной очередью, зенитчик был мертв.
Услышав рядом с собой какую-то возню, Тэрнер повернулся и увидел хрупкую фигуру человека, пытающегося перелезть через ограждение мостика. В отраженном свете мелькнуло бледное, с широко открытыми глазами лицо Крайслера. В тот же момент Тэрнер увидел, что с правого борта три «хейнкеля» выстраиваются для новой атаки.
— Ты что, с ума сошел? — закричал он на Крайслера. — Хочешь разбиться насмерть? А ну-ка, сейчас же обратно!
Крайслер посмотрел на Тэрнера, как будто не узнавая его, потом бросил быстрый взгляд вниз и решительно спрыгнул на орудийный барбет.
Наклонившись за ограждение мостика, Тэрнер увидел, как Крайслер, напрягая все свои силы, торопливо стаскивал мертвого зенитчика с его сиденья на «эрликоне». После нескольких отчаянных рывков ему удалось наконец повалить окоченевшее тело и осторожно, как будто зенитчик был еще жив, оттащить его в сторону. Затем Крайслер быстро взобрался на сиденье «эрликона». Тэрнер успел заметить, что одна рука Крайслера была без рукавицы и из нее сочилась кровь. Потом, увидев краем глаза вспышки выстрелов с «хейнкелей», Тэрнер снова повалился на палубу.
Прошла одна, две, три секунды… Три секунды, в течение которых снаряды и пули с самолета с диким свистом и звоном обрушились на бронированное покрытие мостика. На четвертой секунде Тэрнер услышал, как застрекотал спаренный «эрликон». Крайслер, должно быть, стрелял по самолету до самого последнего момента. Он успел сделать шесть выстрелов — только шесть, но они оказались для «хейнкеля» роковыми. Огромный дымящийся фюзеляж промелькнул над самым мостиком, левое крыло самолета зацепило за пост управления зенитным огнем, и бомбардировщик тяжело рухнул в воду с левого борта.
Крайслер все еще сидел на месте. Из его левого плеча, пробитого снарядом, ключом била артериальная кровь. Пытаясь остановить ее, он зажал рану правой рукой. Но когда к кораблю приблизился следующий бомбардировщик, окровавленная рука Крайслера снова потянулась к спусковому крючку орудия.