Звуки горна заглушили последние слова Николаса. Инстинктивно и Брукс, и Николас повернули голову к возвещавшему боевую тревогу динамику, потом вопросительно посмотрели друг на друга. В следующий момент Брукс и Николас вскочили и застыли в напряженном ожидании:
— Нет, нет, — простонал Брукс. — Боже мой, неужели и здесь? Нет, только не в Скапа-Флоу!
Эти слова в тот зимний вечер в Скапа-Флоу были на устах и в сердце каждого из семисот двадцати семи усталых и озлобленных людей. Об этом они думали, когда звуки горна прервали все работы на палубе, в машинных и котельных отделениях, на лихтерах, на камбузе и в каютах.
Наступил решающий момент. Сейчас «Улисс» мог навсегда перестать быть военным кораблем. Пока он находился в хорошо защищенной бухте на якоре, озлобленные, измученные люди могли набраться решимости выступить против властей, против безжалостного принуждения, которое грозило им гибелью. Момент для этого сейчас был самый подходящий.
Но ничего не случилось. Только в сердцах людей, спешивших по сигналу тревоги занять свои боевые посты, осталась горечь. Причина, на первый взгляд, крылась в чувстве самосохранения. Но это не так. Люди на «Улиссе» давно уже перестали думать о таких вещах. Просто они были дисциплинированными и преданными своему командиру моряками. Возможно, была и какая-то другая причина.
Так или иначе, но через две минуты все люки на корабле были задраены. На палубе осталась только якорная партия на левом борту. Люди сомневались, что это могло случиться в Скапа-Флоу, но все же занимали каждый свое место на боевых постах. Одни молча, другие с разговорами — каждый соответственно своему характеру. Делалось это нехотя, с явным отчаянием, но все же делалось.
Контр-адмирал Тиндэл тоже занял свой пост. Но он был не из тех, кто сделал это молча. Он быстро поднялся на мостик, прошел через дверцу левого борта под козырек ходового мостика и взобрался на высокий адмиральский табурет, стоявший в левом углу, впереди компасной площадки. Тиндэл посмотрел на стоявшего около него Вэллери.
— Черт побери, что случилось, командир? — резко спросил он. — Кажется, вокруг все спокойно.
— Я еще не знаю, сэр, — ответил Вэллери, с волнением осматривая якорную стоянку. — Боевая тревога объявлена командующим. Приказано немедленно сниматься с якоря.
— Сниматься с якоря?! Но зачем? Кому это понадобилось?
В ответ Вэллери лишь молча пожал плечами.
Тяжело вздохнув, Тиндэл Проворчал:
— Вся эта секретность имеет своей целью лишать таких старых людей, как я, послеобеденного сна.
— Скорее всего это выдумка Старра. Он просто хочет встряхнуть нас, — заметил Тэрнер.
— Нет, — решительно заявил Тиндэл. — Он этого не сделал бы, не осмелился бы. Кроме того, он не похож на мстительного человека.
Наступила тишина, которую нарушал только стук тяжелых дождевых капель, свист ветра да писк гидролокатора. Вдруг Вэллери поднял бинокль.
— Боже мой! Посмотрите туда, сэр. «Дьюк» поднял якорь.
Сомнений не оставалось: выбрав якорную цепь, корабль медленно разворачивался.
— Что за черт? — выругался Тиндэл, осматривая воздушное пространство над бухтой. — Ни самолетов, ни парашютного десанта, никаких радиолокационных или гидроакустических контактов, ни одного немецкого корабля, прорвавшегося через боновое заграждение… В чем же дело, черт бы их побрал?
— Семафор с «Дьюка», — доложил главный старшина-сигнальщик Бентли. — «Немедленно подойти ко мне. Держитесь к северному бую», — прочитал он.
— Попросите их подтвердить приказание, — распорядился Вэллери, выхватывая из рук матроса трубку телефона, связывающего мостик с полубаком.
— Говорит командир. Как якорь, помощник? Панер? Хорошо. — Вэллери повернулся к вахтенному офицеру. — Обе малый вперед! Руль право десять градусов! — Он вопросительно посмотрел на сидящего в углу Тиндэла.
— Ничего не понимаю, — проговорил Тиндэл. — Возможно, это новая салонная шутка… Впрочем, посмотрите-ка: все пятидюймовые орудия «Кумберленда» на максимальном углу снижения.
Вэллери встретился взглядом с Тиндэлом.
— Нет, этого не может быть. Вы полагаете?..
Гул в динамике гидроакустической рубки, расположенной за мостиком, явился ответом на этот вопрос. Голос старшего гидроакустика Крайслера звучал четко: «На мостике! Докладывает гидролокационный пост: подводная цель курсовой тридцать левого борта! Сигнал усиливается, цель приближается».