И на этот раз ничего не произошло. С кораблей увидели самолет только на короткий момент. Затем он исчез за снежной пеленой. Разведчик уже наверняка сообщил о составе и курсе движения эскортной группы, хотя Тиндэл и надеялся, что ему удалось ввести летчика в заблуждение относительно истинного курса соединения. Корабли на шестьдесят второй параллели, восточнее Фарерских островов, идущие курсом норд-норд-ост — такие данные вряд ли могли показаться немецкому командованию достоверными, особенно если учесть, что ему было известно о выходе конвоя из Галифакса. Все было ясно как дважды два. Попыток поднять в воздух истребители «Сифайр», которые могли бы перехватить удалявшийся немецкий самолет, не предпринималось. Истребителям было трудно отыскать в темноте свой авианосец даже по радиомаяку, а совершать посадку, пробивая снежный заряд, было бы равноценно самоубийству. Малейший просчет, малейшая ошибка грозила бы гибелью не только самолету, но и летчику. Что же касается самолетов «Сифайр», то эти узкотелые, похожие на торпеду машины с тяжелым авиационным двигателем «Ролс-Ройс» в носовой части фюзеляжа были настоящей ловушкой для летчиков. Самолет сразу уходил под воду, не задерживаясь на поверхности ни минуты.
«Улисс» лег на прежний курс. На корабле сыграли отбой боевой тревоги, и жизнь экипажа потекла обычным чередом: вахта за вахтой. Четыре часа — на вахте, четыре — подвахтенным. Не двенадцать и двенадцать, что можно было бы вынести, а четыре и четыре. Помимо обычной вахты людям приходилось по три часа в день проводить на постах по боевой тревоге, а через каждые сутки во время подвахтенных часов утром участвовать в работах по кораблю. Кроме того, и часы приема пищи приходились на подвахтенное время. Таким образом дня сна оставалось три-четыре часа в сутки, бывало и так, что люди не спали по сорок восемь часов подряд.
Ртутный столбик термометра и стрелка барометра неуклонно падали вниз. Волнение на море усиливалось. Волны становились все выше и круче. Пронизывающий ветер бросал тучи снега в лица людей, работающих на палубе. Стояли на мостике помощник командира капитан-лейтенант Кэррингтон, штурман Карпентер, сигнальщики, старший торпедный электрик-прожекторист и рассыльные, напряженно вглядывались в окружающую корабль мглу ночи и мечтали о том, чтобы стало хоть немного теплее.
Около полуночи на мостик поднялся старший помощник командира капитан 3 ранга Тэрнер и минер Маршалл. Даже в этот поздний час Тэрнер оставался верен себе — такой же собранный и жизнерадостный. Фуражка лихо сдвинута набок. Капюшон плаща откинут на плечи.
Поднявшись на мостик, Тэрнер постоял несколько секунд, давая глазам привыкнуть к темноте. Затем, разглядев Кэррингтона, подошел к нему и потрепал по плечу.
— Ну, помощник, как дела? — улыбаясь, спросил он. — Холодно? Ну а как наши подопечные, все на месте? — Тэрнер посмотрел вокруг и, ничего не увидев, произнес уже без иронии: — Все разбрелись, черти!
— Дела не так уж плохи, — ответил капитан-лейтенант Кэррингтон, в прошлом капитан торгового флота, который был для Вэллери большим авторитетом. Тэрнера с Кэррингтоном связывала крепкая дружба моряков-профессионалов. — Время от времени авианосцы показываются. Боуден и его ребята на кормовом посту следят за ними и не выпускают их с экранов. Так, по крайней мере, они говорят.
— Не говорите этого при Боудене, — посоветовал Маршалл. — Он считает, что изобретение радиолокатора — это единственный шаг вперед, который человечество сделало за время своего существования. — Маршалл поежился от холода и встал спиной к ветру. — Я с радостью оказался бы сейчас на его месте, — прочувственно добавил он. — Здесь на мостике хуже, чем зимой в Альберте.
— Чепуха, мой друг, чепуха, — с усмешкой проговорил Тэрнер. — Это просто упадочнические настроения. Беда с вами, молодежью. Именно так и должен жить каждый уважающий себя человек, — Тэрнер с удовольствием вдохнул свежий морозный воздух и повернулся к Кэррингтону.
— Сколько на румбе?
— Триста двадцать, сэр. Ход пятнадцать узлов.
— А где командир?
— В командирской рубке. — Кэррингтон кивнул головой в сторону легко бронированной выгородки в задней части мостика. — Надеюсь, спит, — добавил. — Но очень сомневаюсь в этом. Он приказал разбудить его в полночь.
— Зачем? — спросил Тэрнер.
— Не знаю. Видимо, просто хочет знать, как идут дела.
— Можете не выполнять его приказа, — отрывисто сказал Тэрнер. — Командир должен уметь выполнять приказы наравне со всеми, особенно приказы врача. Беру всю ответственность на себя. Идите, вы свободны.