— Боитесь, что я не дойду? — спросил Вэллери.
— Нет, но просто не хочу рисковать. Пошли, сэр.
— Хорошо, хорошо, — сказал Вэллери, тяжело вздохнув. — Ради одной ночи настоящего сна можно согласиться на все.
Огромным напряжением сил лейтенант Николас заставил себя очнуться. Открыв глаза, он понял, что «Улисс» по-прежнему сильно раскачивается под ударами волн. Склонившись над ним, стоял Карпентер. Лоб его был забинтован. На лице кровоподтеки. И тем не менее настроение у него, видимо, было прекрасное.
— Ну, ну, проснись же, — улыбаясь, сказал Карпентер. — Как чувствуешь себя? — с насмешкой спросил он, явно подчеркивая свое пренебрежение к людям в белых халатах.
Николас с удивлением посмотрел на друга.
— Что случилось? Какое-нибудь несчастье?
— Если у руля Кэррингтон и Карпентер, никакого несчастья быть не может. Хочешь, пойдем наверх, посмотришь, как орудует Кэррингтон. Он собирается повернуть корабль на триста шестьдесят градусов. На это стоит посмотреть.
— Что? И из-за этого ты меня разбудил?
— Дорогой мой, когда корабль начал бы разворачиваться, то ты все равно проснулся бы, потому что оказался бы на палубе, возможно, со сломанной шеей. Но случилось так, что Кэррингтону нужна твоя помощь. Ему нужно большое толстое стекло, а мне известно, что в лазарете есть именно то, что требуется. Но там все заперто, и я не смог туда попасть, — объяснил Карпентер.
— Но зачем понадобилось стекло?
— Пойдем. Посмотришь сам.
Уже светало. Над мачтами корабля плыли серо-белые облака тумана, но небо было чистым. Волны стали много меньше, но круче. «Улисс» с трудом двигался вперед, но килевая качка от этого не уменьшилась. Ветер стал слабее, но был все-таки еще достаточно силен, и поэтому у Николаса сразу захватило дух, как только он поднялся на мостик. Карпентер следовал за ним со стеклом в руках. Поднимаясь по трапу, они слышали какое-то объявление по радиотрансляционной сети, но понять ничего не смогли.
На мостике находились только Тэрнер и Кэррингтон. В сумеречном свете их едва можно было различить. Не видно было и их глаз, скрытых темными очками.
— Доброе утро, Николас, — сказал старпом. — Это ведь вы, Николас? — Тэрнер снял очки, повернулся спиной к ветру и с раздражением отбросил их в сторону. — Ничего не вижу через эти проклятые очки… Помощник, смотри, они принесли стекло.
Николас подошел к компасной площадке. В углу валялись защитные очки и противогазы. Он с удивлением посмотрел на это и спросил:
— Что, распродажа?
— Мы намереваемся описать циркуляцию, доктор, — ответил Кэррингтон. Голос его был спокойным. — Но нам нужно видеть, куда мы движемся. Старпом сказал, что все эти очки не годятся — они сразу же запотевают, как только их наденешь. Очень холодно. Держите стекло вот так, Николас, а вы, Карпентер, протирайте его.
Николас посмотрел на море и пожал плечами.
— Прошу меня извинить, сэр. Но зачем нам нужно разворачиваться?
— Потому что очень скоро этого нельзя будет сделать вообще, — резко проговорил Кэррингтон и засмеялся. — Я, наверное, стану самой непопулярной личностью на корабле. Мы только что передали по радиотрансляции предупреждение. Вы готовы, сэр?
— Да, готовы, помощник. Начинайте.
Тридцать секунд, сорок пять, почти минуту Кэррингтон внимательно, не мигая, смотрел через стекло. Руки Николаса замерзли. Карпентер старательно протирал стекло.
— Левая — средний вперед!
— Левая — средний вперед! — как эхо повторил Тэрнер.
— Право руля двадцать градусов!
— Право руля двадцать градусов!
Огромная волна подбросила нос корабля вверх, толкнула его еще больше вправо, потом прошла под днищем.
— Левая — полный вперед!
— Левая — полный вперед!
— Руль право тридцать градусов!
— Руль право тридцать градусов!
Следующая волна прошла под кораблем, и «Улисс» встал на ровный киль. И тут Николас наконец все понял. Хотя это и невозможно было предвидеть, Кэррингтон знал, что в месте встречи двух движущихся волн образуется сравнительно спокойная зона. Как Кэррингтону удалось уловить этот момент — никто не знал. Не мог объяснить этого и сам Кэррингтон. Пятнадцать, двадцать секунд море пенилось в месте встречи волн подобно тому, как это происходит в местах встречи приливно-отливных волн. «Улисс» плавно совершил циркуляцию. В следующий момент огромная волна, высотой почти до мостика, накрыла корабль, когда он уже заканчивал маневр.
Удар страшной силы пришелся по всей длине корабля, и он настолько накренился, что бортовые леера скрылись под водой. Николаса сбило с ног, отбросило в угол мостика Защитные очки его разлетелись вдребезги. Николас готов был поклясться, что в этот момент слышал смех Кэррингтона. Ползком он вернулся обратно к центру компасной площадки.