— Мы, «Стирлинг» и «Улисс», подойдем к нему с зюйда, — продолжал адмирал через несколько секунд, — и отвлечем на себя огонь и радиолокатор. Орр со своими эсминцами подойдет с норда. Они могут воспользоваться туманом и атаковать торпедами с минимальной дистанции. Условия и обстановка против этого одинокого разбойника, и шансов улизнуть у него немного.
— Все эскортные корабли? — решительно спросил Вэллери. — Вы предлагаете отозвать все корабли охранения?
— Совершенно верно, командир. Я предлагаю именно это.
— Но… господин адмирал, возможно, противник именно этого и добивается, — возразил Вэллери.
— Самоубийство? Славная смерть за родину? Уж не думаете ли вы, что они способны на это? — насмешливо спросил Тиндэл. — Так поступали только во времена Лангесдорфа и Миддлмана.
— Нет, сэр, — нетерпеливо возразил Вэллери, — он хочет отвлечь нас, чтобы конвой остался беззащитным.
— Ну и что же? — настаивал Тиндэл. — Кто сможет найти конвой в таком молоке? Если бы не туманные буи, даже наши корабли не отыскали бы друг друга. Я уверен, что этого сделать никому не удастся.
— Не удастся? — энергично возразил Вэллери. — А что, если здесь болтается еще один немецкий крейсер, оснащенный радиолокатором? Или даже еще одна «волчья стая»? В том и другом случае с нашим «приятелем» за кормой наверняка поддерживается радиосвязь, и он может в любой момент сообщить им наш курс.
— Радиосвязь? Но я уверен, что наши радисты слушают его непрерывно.
— Да, сэр, они, конечно, слушают. Но мне говорили, что станцию, работающую на высокой частоте, перехватить не так-то просто.
Тиндэл пробормотал что-то себе под нос. Он почувствовал невероятную усталость и как-то обмяк: у него не было больше желания отстаивать свое мнение. Молчание нарушил Вэллери. Его хмурое лицо и глубокие морщины между бровями говорили о серьезной озабоченности.
— Почему же тогда немецкий крейсер упрямо идет за нами, разбазаривая свои снаряды? Ясно, что он хочет заставить нас отойти в определенном направлении. На таком курсе он на девяносто процентов уменьшает свои шансы добиться попадания в «Улисс», и половина его орудий — вне сектора обстрела.
— А может быть, он надеется, что логически мы будем рассуждать именно так и не иначе. — Тиндэл старался разгадать эту загадку, прорваться сквозь окутавшую его самого пелену, густую и непроницаемую, как и эти клубящиеся со всех сторон тяжелые, сырые и холодные волны тумана над водой. — Может быть, этот крейсер рассчитывает на то, что мы смалодушничаем и повернем на норд, где он расставил для нас «волчью стаю»?
— Возможно, возможно, — согласился Вэллери. — Но не исключено, что противник пошел в своих рассуждениях еще дальше. Может быть, он считает нас достаточно умными, но хочет оказаться умнее нас… Возможно, он рассчитывает на логичность наших рассуждений, на то, что мы не смалодушничаем и не изменим курса, то есть поступим именно так, как он ожидает… Противник не так уж глуп, сэр, мы в этом убедились.
«Как говорил об этом Брукс Старру там, в Скапа-Флоу?.. — напряженно вспоминал Тиидэл. — Кажется, с тех пор прошла целая вечность. Да, вот как! «…Это тяжелая мучительная борьба… Каждая ваша мозговая клетка напряжена до предела… Вы находитесь как бы на грани сумасшествия…» Просто удивительно, как хорошо Брукс представлял себе это состояние, как точно он описал его».
Да, Тиндэл понял теперь, что значит стоять на грани сумасшествия… Он смутно ощущал, что дошел до предела. Эта тупая боль в голове, одеревеневший лоб… Думать сейчас — процесс столь же мучительный, как слепому пробираться где-нибудь среди острых углов… Остатки разума подсказывали Тиндэлу, что это, должно быть, первый, а может быть, и последний симптом крайнего нервного расстройства. Одному богу известно, как много таких нервных расстройств произошло на «Улиссе» в последние месяцы… Но он был все еще адмиралом… Он должен как-то действовать, обязан что-то сказать.
— Гадание на кофейной гуще ни к чему не приведет, Дик, — сказал он, тяжело вздохнув. Вэллери с удивлением посмотрел на него: старина Тиндэл никогда раньше не называл его на мостике по имени. — Должны же мы что-то предпринять, — продолжал он. — Для успокоения совести оставим с конвоем «Вектру», и достаточно. — Он как-то болезненно улыбнулся. — Для выполнения этой тяжелой миссии нам нужно по меньшей мере два эсминца. Бентли! — крикнул он громко. — Запишите радиограмму: «Всем кораблям охранения и коммодору Флетчеру на «Кейп Хаттерасе»…
Через десять минут, просверлив толщу непроницаемой туманной стены, четыре корабля сократили дистанцию до противника наполовину. «Стирлинг», «Викинг» и «Сиррус» поддерживали непрерывную радиосвязь с «Улиссом». Они вынуждены были нарушить радиомолчание, потому что шли в тумане, как слепые, ничего не видя под самым форштевнем. «Улисс» был для них глазами и ушами.