Но ответа не последовало. Все четверо, казалось, были безучастны к словам Старра. Разные по характеру, они в этот момент вели себя одинаково. Сонливые лица, усталые глаза.
— Я вас не убедил, господа? — тихо спросил Старр. — Вы считаете, что я чересчур резок в выражениях? — Он снова откинулся в кресле. — Гм… бунт, — медленно, наслаждаясь каждым словом, произнес Старр. — Да, это слово звучит не совсем приятно, не так ли, господа? Может быть, вы знаете другое слово? — Старр покачал головой, нагнулся вперед, и в руках у него зашуршала шифровка.
— «Возвратился в базу после рейда на Лафотенские острова, — прочитал вслух Старр. — Пятнадцать сорок пять — прошел боновое заграждение; шестнадцать десять — застопорены машины; шестнадцать тридцать — к борту подошли лихтеры с продовольствием и запасами; на разгрузку бочек со смазочным маслом назначена смешанная команда из строевых и кочегаров; шестнадцать пятьдесят — доложено командиру, что кочегары отказались выполнять приказания главного старшины Хартли, затем старшины котельных машинистов Хендри, инженер-лейтенанта Гриерсона и инженер-капитана третьего ранга Додсона; зачинщики, по-видимому, кочегары Райли и Петерсен; семнадцать ноль пять — неповиновение командиру корабля; семнадцать пятнадцать — на старшину и главного старшину военной полиции совершено нападение при исполнении ими служебных обязанностей». — Старр перевел взгляд на присутствующих и продолжал: — Каких обязанностей? При попытке арестовать зачинщиков?
Вэллери в знак согласия кивнул.
— «Семнадцать пятнадцать, — продолжал Старр, — матросы прекратили работу, очевидно, в знак солидарности с кочегарами. Никаких насильственных мер не принималось; семнадцать двадцать пять — командир обратился к экипажу по радио, предупреждая о последствиях; приказал возобновить работу; приказ не выполнен; семнадцать тридцать — доложено командующему на борту «Дьюк ов Кумберленд», запрошена помощь».
Старр снова поднял голову и через стол холодно посмотрел на Вэллери.
— Между прочим, почему вы обратились к командующему? Ведь ваши морские пехотинцы…
— Это мой приказ, — резко оборвал Старра Тиндэл. — Разве можно было использовать против матросов морских пехотинцев, которые проплавали вместе с ними два с половиной года? Нет, этого делать было нельзя. На «Улиссе» никогда не было вражды между матросами и пехотинцами, адмирал Старр. Они всегда были дружны… Так или иначе, — сухо добавил Тиндэл, — вполне вероятно, что морские пехотинцы отказались бы выступить против матросов. И не забывайте, если бы мы использовали свою морскую пехоту для подавления этого… бунта, с «Улиссом», как с военным кораблем, было бы покончено.
Старр угрюмо посмотрел на Тиндэла и снова обратился к шифровке:
— «Восемнадцать тридцать — прибыл отряд морской пехоты с «Кумберленда», высадке отряда на корабль не препятствовали; предпринята попытка арестовать шесть — восемь зачинщиков; кочегары и матросы оказали энергичное сопротивление; кровопролитная схватка на юте и в кубриках для кочегаров и машинистов продолжалась до девятнадцати ноль-ноль; огнестрельное оружие не применялось, но два человека убито, шесть тяжело ранено, тридцать пять — сорок легко ранено».
Старр кончил читать и, сложив шифровку вчетверо, резко сказал;
— Что же, господа, возможно, вы и правы. — В голосе Старра прозвучала ирония. — «Бунт» — это не то слово. Пятьдесят раненых и убитых. «Резня» — вот как надо называть происшедшее.
Но ни сами слова, ни тон, которым они произносились, не вызвали никакой реакции. Все четверо по-прежнему сидели с каменными лицами.
Лицо адмирала помрачнело еще больше.
— Мне кажется, господа, что вы неправильно понимаете происшедшее. Вы слишком долго находились в отдалении от мира сего, и вам все представляется в искаженном виде. Нужно ли мне напоминать старшим офицерам, что в военное время личное должно отходить на второй план. Флот, родина — это все, и первое и последнее.
Старр постучал пальцами по столу, как бы подчеркивая важность того, что он изрекал.
— Боже праведный, — произнес он, — на чаше весов судьба всего мира, а вы погрязли в мелочах и самым бессовестным образом подвергаете мир опасности.
Старший помощник командира капитан 3 ранга Тэрнер сардонически улыбнулся.
«Да, красиво говоришь, дорогой Винсент, — подумал он, — красиво. Все это тем не менее очень напоминает сценку из драмы викторианских времен. Самый напряженный эпизод определенно слишком эмоционален. Жаль, что Винсент не член парламента, он был бы находкой для правящей партии в правительстве. Возможно, старик слишком честен для такой роли».