— Добрый вечер! Как у вас дела? — Голос Вэллери, необычно тихий и спокойный, прозвучал здесь неестественно громко.
Все, как по команде, сразу же повернули бледные, напряженные лица в сторону двери: в широко открытых глазах отражалось удивление и даже испуг. Николас понял, что из-за раскатов взрывов глубинных бомб никто не слышал никаких других звуков, и их вторжение оказалось совершенно неожиданным.
— Не волнуйтесь по поводу этих взрывов, — продолжал Вэллери успокаивающим тоном. — Это «Сиррус» охотится за немецкой подводной лодкой. Благодарите судьбу за то, что вы здесь, а не в отсеках этой лодки.
Никто не проронил ни слова. Николас заметил, что матросы и старшины в замешательстве быстро переводили взгляд с лица Вэллери на дымящиеся сигареты и обратно; они были явно смущены и растеряны: командир корабля застал их на месте преступления.
— Поступают ли какие-нибудь донесения из носового командно-дальномерного поста, Брайэрли? — спросил Вэллери находившегося здесь офицера.
— Нет, сэр. Ничего не поступает. Наверху все спокойно.
— Прекрасно! — весело заметил Вэллери. — Отсутствие новостей — это все равно что хорошие новости. — Он достал из кармана портсигар и предложил Брайэрли: — Курите? А вы, Николас? — Взяв сигарету, он сунул портсигар обратно в карман и потянулся рукой к коробку спичек, лежавшему на столе перед одним из матросов. Если Вэллери и заметил крайнее удивление на лице матроса, едва заметную улыбку на его губах и медленное оседание усталых плеч в глубоком вздохе облегчения, то никак не показал этого.
Гулкий раскат взрывов новой серии глубинных бомб и лязг сильнейших металлических ударов по борту корабля заглушили и дребезжание неплотно прикрытой двери и громкий конвульсивный кашель Вэллери, вызванный первой затяжкой табачного дыма. Его кашля никто не слышал, но зато все заметили, как поднесенное ко рту влажное полотенце покрылось свежими пятнами крови. Как только замер гул последнего взрыва, Вэллери с треногой вскинул глаза кверху и, не выдавая своих действительных переживаний, полушутливо обратился к Брайэрли:
— Боже, боже! Неужели здесь всегда так ужасно гремит?
— Да, более или менее так, сэр. Но чаще, пожалуй, более, — слабо улыбаясь, ответил Брайэрли.
Медленно обведя всех внимательным взглядом, Вэллери кивнул в сторону носовой переборки:
— А там — погреб второй башни, да?
— Так точно, сэр.
— А вокруг эти чертовски большие топливные цистерны, не правда ли?
В ответ Брайэрли только кивнул головой. Все с неослабевающим интересом смотрели на командира.
— Так, так… — медленно продолжал Вэллери. — Откровенно говоря, моя работа нравится мне больше, и я не хотел бы оказаться на вашем месте. Николас, я думаю, мы посидим здесь несколько минут и покурим в этом укромном уголке. А кроме того, — на его лице появилась широкая улыбка, — подумайте, насколько мы будем усерднее благодарить бога, когда выберемся отсюда живыми!
Тихо разговаривая с Брайэрли и его подчиненными, Вэллери задержался в центральном посту еще на пять минут. Наконец он погасил окурок, пожелал всем удачи и и направился к двери.
— Сэр! — услышал он, когда уже подходил к двери. Это говорил тот худощавый матрос, у которого Вэллери брал со стола спички.
— Да, в чем дело?
— Может быть, вы, сэр, возьмете это? — смущенно спросил матрос, протянув руку с чистым белым полотенцем. — Ваше, сэр, гм… Я хочу сказать, что ваше…