Первые два человека до орудия не добрались. Прокатившаяся по палубе и разбившаяся о боевую рубку высокая волна отбросила их в сторону, как соринки. Но другие успели пробежать к орудию и, уцепившись руками за штурвалы, начали поспешно наводить его на приближавшийся эсминец. Невероятно, но, несмотря на перекатывавшиеся через палубу волны, которые грозили в любой момент сбросить этих смельчаков за борт, несмотря на сильную бортовую качку, первый снаряд, выстреленный прямой наводкой, ударил по мостику «Вектры». Это был первый и последний снаряд, ибо люди у орудия неожиданно как-то съежились и замертво повалились сначала на палубу, а потом, вместе с очередной волной, за борт.
Это было буквально избиение. На полубаке «Вектры» имелись две счетверенные гидравлические зенитно-пулеметные установки для ночной стрельбы. Они сразу же открыли ураганный огонь, выпуская по лодке около тридцати снарядов в секунду. Установки били точно. Каждый подводник, появлявшийся из люка и храбро пытавшийся пробраться под этим градом снарядов к орудию, оставался живым не более двух-трех секунд. К орудию не был подпущен ни один человек.
Позднее на «Улиссе» никто не мог припомнить, в какой момент стало вдруг ясно, что рассекающая высокие волны «Вектра» решила таранить немецкую подводную лодку. Возможно, что командир «Вектры» вовсе и не хотел делать этого. Возможно, он ожидал, что лодка погрузится, и рассчитывал срезать только ее боевую рубку и перископ, чтобы помешать ей снова уйти от преследования. Возможно, командир был убит снарядом, попавшим в мостик. Или, может быть, он изменил свое решение в самую последнюю секунду, но «Вектра», шедшая до этого прямо на боевую рубку лодки, неожиданно резко отвернула вправо.
На какое-то мгновение показалось, что эсминец успеет отвернуть и минует носовую часть подводной лодки, но только на мгновение. Высоко поднявшись на гребне очередной волны и стремительно соскальзывая с нее вниз, «Вектра» всей своей тяжестью с невероятной силой ударила лодку нижней частью форштевня и рассекла ее прочный корпус в районе носового отсека, как будто он был сделан из картона, а не из стали. Эсминец все еще продолжал скользить с гребня к подошве волны, все еще двигался вперед, когда прогремело два сильных взрыва, слившихся в один потрясающий громовой раскат. Оба корабля скрылись под высоким, похожим на гриб, огромным столбом бурлящей воды и скрученной стали. О причинах первого взрыва можно было только догадываться, но то, что произошло после него, было совершенно ясно. По какой-то случайности сработало взрывное устройство одной из торпед в носовых аппаратах подводной лодки, затем сдетонировали все остальные торпеды в аппаратах и на стеллажах, а возможно, даже и боезапас в носовом погребе эсминца.
Медленно, как бы нехотя, огромные водяные гейзеры опустились на поверхность моря, и на их месте неожиданно, как на киноэкране, появились эсминец и подводная лодка, вернее, то немногое, что осталось от них. Наблюдателям на «Улиссе» казалось непостижимым, что оба корабля еще держались на плаву. Глубоко осевшая подводная лодка заканчивалась в носовой части непривычным для глаза отвесным срезом у орудийной площадки. Эсминец выглядел так, как будто кто-то гигантским ножом отрезал ему носовую часть в том месте, где на полубаке начиналась носовая надстройка. От носовой части «Вектры» не осталось никаких следов. Наблюдатели на всех кораблях и судах конвоя на поверили своим глазам, когда увидели, как искалеченный эсминец снова устремился к подводной лодке, зацепил ее своим разорванным корпусом, как бульдозером, и, навалившись на ее боевую рубку мостиком и мачтой, вместе с ней медленно скрылся под водой. Они пошли на дно вместе, вцепившись друг в друга мертвой хваткой.
Задние мателоты конвоя находились теперь уже в двух милях от места гибели «Вектры». Увидеть, остались ли на поверхности люди, при таком волнении моря и на таком расстоянии было невозможно. Да и вряд ли они остались. А если даже в этой ледяной воде и плавали, крича о помощи, люди, они наверняка уже были обессилены и не продержались бы до того момента, когда какой-нибудь корабль успел бы развернуться на обратный курс, не говоря уже о том времени, которое потребовалось бы кораблю на преодоление двухмильного расстояния. Не уклоняясь ни на градус, конвой продолжал свой путь на восток — все суда и корабли конвоя, за исключением двух: «Электры» и «Сирруса».
«Электра» стояла без движения, лагом к волне, медленно переваливаясь с борта на борт, при крене на левый борт около пятнадцати градусов. На палубах впереди и позади мостика стояли тесные ряды ожидавших моряков. От попытки покинуть корабль на спасательном катере они отказались, потому что увидели за кормой раскачивавшийся на волнах, но удерживавшийся на левой раковине «Сиррус». Катер висел у борта на вываленных шлюпбалках. При таком большом крене и сильной качке завалить его обратно оказалось невозможным. Он болтался теперь на значительном расстоянии от борта на высоте около двадцати футов от воды. Подходя к судну, Орр дважды передал на него гневные семафоры с просьбой обрубить шлюпочные тали, но катер продолжал почему-то висеть и раскачивался, как огромный маятник, как раз там, куда должен был подойти «Сиррус». Возможно, это был результат паники, а скорее всего, заклинило тормозные колодки лебедки. Так или иначе, но медлить было нельзя: через какие-нибудь десять минут «Электра» наверняка уйдет на дно.