«Сиррус» сделал два захода. Орр не собирался останавливаться у борта «Электры» — такая остановка грозила тем, что, опрокинувшись, пятнадцатитысячетонное судно навалилось бы на эсминец всей своей тяжестью и буквально вдавило бы его под воду. На первом заходе «Сиррус» прошел мимо «Электры» на пятиузловой скорости на расстоянии двадцати футов от борта — минимум, на который мог отважиться Орр, учитывая, что волны могли толкнуть корабли друг к другу в один и тот же момент.
Как только раскачивающийся форштевень эсминца прошел мимо мостика «Электры», ожидавшие нужного момента люди начали прыгать. Они прыгали в те секунды, когда полубак «Сирруса» вздымался до уровня палуб, на которых они стояли, прыгали с пятнадцати- и двадцатифутовой высоты в те моменты, когда он стремительно проваливался вниз. Один моряк, державший в руках чемодан и дождевик, беспечно, как по трапу, перешагнул с борта на борт как раз в тот момент, когда они на какую-то долю секунды оказались сравнительно близкими друг другу и оставались неподвижными. Другие, прыгнув с большой высоты, тяжело шмякались на покрытую льдом палубу эсминца, разбивая себе лодыжки, ломая ноги и бедра, выворачивая суставы. Два человека прыгнули, не рассчитав расстояния, и промахнулись. Среди общего многоголосого шума раздался душераздирающий вопль одного из них, раздавленного сблизившимися бортами, и отчаянный крик о помощи другого, когда его потащило под работающие винты «Сирруса».
Как раз в этот момент произошло то неотвратимое, чего не смог избежать даже такой опытный командир, как Орр. Он управлял кораблем блестяще, но против этих двух, последовавших друг за другом, огромных, в два раза больших, чем другие, волн, даже его искусство оказалось бессильным. Первая волна метнула «Сиррус» вплотную к «Электре», затем, проходя под килем «Электры», высоко приподняла ее и круто накренила на левый борт в тот момент, когда вторая волна сильно накренила «Сиррус» на правый борт. Корабли с огромной силой ударились друг о друга бортами. Верхние листы бортовой обшивки «Сирруса» на протяжении примерно ста пятидесяти футов оказались глубоко вмятыми и разошлись по швам. Одновременно болтавшийся на талях спасательный катер «Электры» с размаху ударил своей кормой по передней части мостика эсминца и разлетелся на тысячу осколков. Орр молниеносно перевел ручки машинного телеграфа. Вода под кормой «Сирруса» вспенилась, закипела, и именно в этот момент раздался отчаянный вопль упавшего в воду моряка, которого тащило под работавшие винты «Сирруса». Прошло несколько секунд, и эсминец отошел от борта «Электры».
Через пять минут, описав циркуляцию, «Сиррус» снова подходил к «Электре» с кормы. Это был типичный для Орра рассчитанный маневр. Уверенности и хладнокровию этого опытного моряка сопутствовала никогда не покидавшая его удача. На этот раз Орр решил пройти своим помятым правым бортом почти впритирку к значительно осевшему теперь борту «Электры». Орр уже не опасался того, что «Электра» навалится на эсминец, так как осадка поврежденного судна значительно увеличилась, но, чтобы пройти на достаточно близком к его борту расстоянии, надо было точно уловить момент спокойной воды между двумя очередными волнами. И Орр уловил такой момент. Матросы на палубе «Сирруса» проворно подхватывали прыгавших с «Электры» моряков, стараясь по возможности предотвратить их падение. Не прошло и тридцати секунд, а «Сиррус» уже спокойно отходил от «Электры», на палубах которой не осталось ни одного человека. Двумя минутами позднее тонущее судно потряс глухой раскат взрыва — взлетели его котлы. Затем оно медленно повалилось на борт, задержалось на несколько секунд в этом положении, словно показывая свои раны — развороченные торпедой днище и киль, — и быстро погрузилось в воду. В течение примерно минуты на поверхность моря с шумом выскакивали огромные воздушные пузыри. Постепенно их становилось все меньше и меньше. Потом все стихло.