— Смотрите в оба! — рявкнул в микрофон Тэрнер. Напряженное ожидание удара несколько ослабло. К Тэрнеру вернулась его обычная энергия и чувство юмора. — Это касается каждого! Все мы в одной лодке! Две недели отпуска тому, кто первый увидит самолет! Я не шучу.
— С какого числа отпуск? — сухо спросил Карпентер.
Тэрнер улыбнулся, но улыбка быстро исчезла с его лица, и он опять стал внимательно прислушиваться.
— Слышите? — спросил он почти шепотом, словно опасаясь, что противник услышит его. — Они здесь, наверху! Где-то здесь, над нами, но точно не определишь из-за этого проклятого ветра…
Суматоха и сухие хлопки выстрелов из «эрликона» на шлюпочной палубе заглушили последние слова Тэрнера. Он развернулся, как на пружинах, и бросился к микрофону радиотрансляционной сети. Но все равно было уже поздно. Первые три бомбардировщика уже прорвались через облако и стремительно приближались к «Улиссу» с кормы на высоте около пятисот футов. Скрывшись за облаками, самолеты противника, вероятно, описали полную циркуляцию и снова зашли на корму. Противник всех перехитрил…
Шесть секунд. Самолетам потребовалось всего шесть секунд, чтобы с воем пролететь менее полумили в глубоком пикировании на крейсер. Люди едва успели почувствовать досаду за свой просчет, как бомбардировщики уже оказались у них над головой.
К этому моменту почти сгустились сумерки — таинственные арктические сумерки, когда все вокруг погружено в какую-то прозрачную полутьму. На фоне темнеющего неба выделялись ярко светящиеся следы трассирующих снарядов, постепенно затухающие или резко обрывающиеся около самолетов. Однако орудия развернулись в сторону целей и вели по ним огонь всего какие-нибудь две секунды, а эти громадные «фокке-вульфы» были очень живучи. Ведущий самолет начал выходить из пике на высоте около трехсот футов. Его двухсотпятидесятикилограммовые бомбы сначала шли по горизонтали, параллельно полету, потом начали постепенно вычерчивать снижающуюся кривую по направлению к «Улиссу». Самолет же, задрав нос и оглушительно ревя своими четырьмя моторами, быстро набирал высоту, чтобы снова уйти за спасительное облако.
Бомбы в цель не попали. Они упали в воду и взорвались на расстоянии около тридцати футов от борта «Улисса», в районе носового мостика. Люди в центральном посту управления огнем, в машинных и котельных отделениях были совершенно ошеломлены последовавшими вслед за взрывом ударами по кораблю и его сотрясениями. С места взрывов наверх, намного выше куцых мачт, взлетели огромные, по двадцати футов в диаметре у основания, белые водяные столбы. На какой-то момент они остались в таком положении, но потом многочисленными каскадами обрушились на мостик, шлюпочную палубу и ют, окатывая с ног до головы всех людей на наружных боевых постах. Температура воздуха в это время была около минус тридцати градусов.
Однако хуже всего было то, что водяные завесы совершенно скрыли от зенитчиков следовавшие за первой воздушные цели. Второму самолету противодействие оказывал только один «эрликон», установленный на барбете под левым крылом мостика, поэтому он вышел на цель почти без помех. Самолет шел точно по диаметральной плоскости корабля, но бомбардир, видимо, сбросил бомбы с небольшим запозданием. На этот раз их было три штуки. В первый момент показалось, что все они упадут в воду, минуя корабль, впереди него, но первая из них все-таки зацепила полубак. Она ударила между волноотводом и шпилем и взорвалась в помещении под полубаком, превратив палубу в груду исковерканной, фантастически скрученной и переплетенной стали. Даже после того как раскат взрыва стих, на мостике еще слышалось зловещее лязганье и дребезжание стали и железа. Взрыв, по-видимому, разбил шпиль, сместил стопор Блейка и разъединил якорную цепь: правый якорь и часть цепи с грохотом вырвались из клюза и, плюхнувшись в воду, устремились в арктические глубины.
Две другие бомбы упали в воду рядом с форштевнем. С мостика «Стирлинга», шедшего впереди на расстоянии десяти кабельтовых, казалось, что «Улисс» исчез под гигантским столбом воды. Но вода осела, а «Улисс», как и прежде, двигался вперед. Высокие носовые обводы крейсера скрывали полученную им рану. На полубаке не было ни дыма, ни пламени: обрушившиеся на полубак каскады воды проникли через зияющую пробоину в палубе и моментально захлестнули все очаги пожара внутри. «Улиссу» все еще везло…