Несколько секунд Брукс сидел молча, облокотившись на стол и приглаживая рукой густые серебристые волосы. Потом резко поднял голову.
— Когда в последний раз вы выходили в море, адмирал Старр? — спросил он.
— В последний раз? — проворчал Старр. — Почему вас это интересует, Брукс, и какое это имеет отношение к нашему разговору?
— Самое прямое. Прошу вас ответить на мой вопрос.
— Мне кажется, вам хорошо известно, Брукс, что с начала войны я нахожусь в оперативном управлении штаба военно-морских сил в Лондоне. На что вы намекаете, сэр?
— Никаких намеков. Ваша честность и мужество вне подозрений. Я пытался только установить факт. — Брукс пододвинулся к столу. — Я работаю врачом, адмирал Старр, уже больше тридцати лет. Может быть, я не такой уж хороший врач, не знаком с последними достижениями медицины, но не могу отказать себе в знаний людей — скромность сейчас неуместна, — в знании их психологии. «Вы слишком долго находились в отдалении от мира сего, и вам все представляется в искаженном виде» — вот ваши слова, адмирал Старр. Отдаление — значит изоляция, и намек ваш отчасти верен. Но дело в том, сэр, что мир не один. Таких миров несколько. Северное море, Арктика, маршруты в Россию, куда корабли идут затемненными, — все это миры, не похожие на ваш мир. Об этих мирах у вас нет никакого представления. Вы отдалены от нашего мира.
То ли от злости, то ли от изумления Старр крякнул и хотел было что-то сказать, но Брукс снова быстро заговорил:
— Условия там, в нашем мире, ни с чем не сравнимы в истории войн. Конвои в Россию, сэр, — дело совершенно новое. Такого человек еще никогда не испытывал…
Брукс закончил и бросил взгляд через толстое стекло иллюминатора на серые воды и прибрежные холмы бухты Скапа-Флоу. Никто не проронил ни слова.
— Люди, конечно, могут приспосабливаться и приспосабливаются к новым условиям. — Брукс говорил почти шепотом. — Но для этого требуется время, господа, много времени. Человек не может выдержать резких перемен в обстановке. Ни духовно, ни физически. Попытаться, конечно, можно, но очень скоро наступит предел. Заставьте человека перейти этот предел — и может случиться непредвиденное. Я умышленно говорю «непредвиденное», так как не знаю, какую форму примет надлом, а он будет обязательно. Это может быть физический, умственный и моральный надлом. Но одно я знаю наверняка: экипаж «Улисса» заставили дойти до предела и перешагнуть его.
— Это интересно, — скептически заметил Старр. — В самом деле очень интересно и даже поучительно. К сожалению, ваша теория, а это не больше чем теория, не обоснована.
Брукс сурово посмотрел на Старра:
— Нет, сэр, это не теория, и я ничего не придумывал.
— Ерунда, чистейшая ерунда, — зло проворчал Старр. — Все совершенно ясно. Ваши аргументы неправильны. — Старр наклонился вперед и поднял указательный палец. — Больших различий между проводкой конвоев в Россию и обычными действиями на море, вопреки вашему мнению, просто не существует. Можете ли вы назвать хотя бы одну особенность, отличающую действия в северных водах от действий в других районах мира?
— Нет, сэр, — невозмутимо ответил Брукс. — Но я хотел бы отметить один факт, о котором часто забывают. Страх — естественное чувство. Но страх может подавить человека. По-моему, нигде это чувство не проявляется с такой силой, как при проводке конвоев в Арктике. Напряжение физических и духовных сил может сломить любого человека. Если люди находятся в напряжении подолгу, иногда по семнадцать дней кряду, если каждый день напоминает им о грозящей опасности, если каждый день тонут корабли и гибнут люди… надо в конце концов понять, что это люди, а не машины. Такое без последствий не проходит. Разве адмиралу неизвестно, что после двух последних походов девятнадцать офицеров и матросов отправлены в больницу, в психиатрическую больницу?
Брукс поднялся на ноги, оперся ладонями на полированный стол. Его гневный взгляд сверлил Старра.
— Голод истощает силы человека, замедляет его реакцию, подавляет волю к борьбе и даже стремление к самосохранению. Вы удивлены, адмирал Старр? Голод. Вы, наверное, думаете, что на хорошо снаряженных и обеспеченных современных кораблях это невозможно? Это не так, адмирал Старр. Вы отправляете конвои, когда сезон плавания в русских водах уже закончился, когда ночи длиннее дня. Людям приходится оставаться на боевых постах по двадцать часов в сутки. И вы думаете, что в таких условиях можно обеспечить людям нормальное питание? Ведь весь персонал камбуза вынужден нести вахту в погребах, у орудий или участвовать в ликвидации повреждений на корабле. И так по нескольку недель подряд. На одной сухомятке. — Брукс чуть было не плюнул с досады.