Внезапно, словно вспышка ослепительной молнии, в небе что-то сверкнуло, и ночь превратилась в день. Высоко над «Улиссом» повисла ярко светящая бомба, и снеговая завеса над конвоем стала как прозрачная марля. Широко раскачиваясь под парашютом в такт порывам ветра, бомба медленно опускалась вниз, к освещаемой ею поверхности моря. Каждый корабль с его сверкающей оболочкой изо льда и снега казался теперь с самолета ярким белым пятном на фоне чернильно-черного моря и неба.
— Огонь по бомбе! — крикнул Тэрнер в микрофон. — Все «эрликоны» и автоматы — огонь по этой дьявольской штуке! — Выключив микрофон, он ворчливо добавил: — При такой качке стрелять по ней — все равно что бросать пустые пивные бутылки на Луну… Чертовски неприятно так вот неожиданно оказаться как на ладони у противника.
— Да, — согласился Карпентер. — Это как во сне, когда тебе снится, что ты идешь по людной улице и вдруг неожиданно вспоминаешь, что на тебе, кроме часов на руке, ничего не надето… Гол как сокол… Застигнутый со спущенными кальсонами. — Обводя взглядом темный горизонт вокруг освещенного бомбой пятачка, он рассеянно смахивал снег со стеганой капковой куртки. — Мне это дело совсем не нравится, — пожаловался он.
— Я тоже не в восторге, — печально произнес Вэллери. — Мне не нравится и то, что «чарли» неожиданно куда-то исчез.
— Он и не думал исчезать, — возразил Тэрнер. — Слушайте!
В наступившей напряженной тишине послышался отдаленный прерывистый рокот мощных моторов.
— Он идет на нас с кормы, — нарушил тишину Тэрнер.
Менее чем через минуту «кондор» снова пролетел над «Улиссом», на этот раз выше, где-то за облаками. Он сбросил еще одну светящую бомбу, теперь уже намного выше, чем первую, и точно над центром походного порядка конвоя.
И снова рокот моторов сначала замер вдали, а потом стал усиливаться, по мере того как самолет нагонял конвой во второй раз. Показываясь лишь на доли секунды в разрывах гонимых ветром облаков, он летел на этот раз намного левее «Улисса», точно над снижавшимися к морю ярко светящими бомбами. Когда он пролетал мимо, бомбы взорвались и ярко осветили все вокруг. Их теперь было четыре, и они взрывались через четырехсекундные интервалы. Северная часть горизонта осветилась, как днем, как для киносъемки; видно было все в самых мельчайших деталях. Южная часть горизонта, наоборот, представляла собой черную полосу: граница светового колпака проходила как раз за правой колонной судов.
Тэрнер первый разгадал замысел противника и грозящие конвою последствия. Решение возникло у него в голове с быстротой молнии: не спросив даже разрешения — нельзя было терять ни секунды, — он бросился к микрофону радиотрансляционной сети и закричал хриплым голосом:
— Вторая башня! Осветительные снаряды — на правый борт! Курсовой девяносто правого борта, девяносто правого борта! Немедленно! Огонь осветительными снарядами, курсовой девяносто правого борта! Угол возвышения десять градусов! Дальность стрельбы минимальная! Огонь открыть по готовности! — Он быстро оглянулся через плечо. — Штурман, посмотрите…
— Вторая башня разворачивается, сэр, — не дав Тэрнеру закончить вопрос, ответил Карпентер.
— Хорошо! Очень хорошо! — радостно воскликнул Тэрнер и, включив снова микрофон, продолжал: — Все орудия! Все орудия! Приготовиться к стрельбе по цели с правого борта! Вероятный курсовой — девяносто градусов! Предположительная цель — бомбардировщик-торпедоносец!
Еще не закончив выкрикивать слова команды, Тэрнер заметил, как на ноке нижнего рея замигал боевой сигнальный огонь: Вэллери приказал передать всем судам и кораблям конвоя предупредительный сигнал.
— Вы правы, старпом, — тихо произнес Вэллери.
Исхудавшее, с туго обтянутыми мертвенно-бледной кожей заострившимися скулами, его лицо при таком освещении походило на лицо древней высохшей мумии. О том, что это живой человек, говорили только искорки в глубоко посаженных глазах да едва заметное дрожание бескровных век после неожиданного залпа второй башни.
— Вы, наверное, правы, — медленно продолжал Вэллери, — все суда подсвечиваются с севера, и есть прекрасная возможность подойти с юга под покровом темноты. — Он внезапно замолчал, потому что в этот момент в двух милях к югу разорвались осветительные снаряды. — Вы совершенно правы, — повторил он. — Вон они летят!
Они появились с юга, крыло к крылу, тремя волнами, по четыре-пять самолетов в каждой волне. Они шли на высоте около пятисот футов, но их носы уже наклонились вниз для выхода в торпедную атаку. Снижаясь, они расходились веером, как бы в поисках своей жертвы, по крайней мере, так казалось сначала. Но уже через несколько секунд стало ясно, что торпедоносцы решили сосредоточить усилия на двух кораблях, только на двух кораблях: «Стирлинге» и «Улиссе». Даже такие заманчивые цели, как поврежденный транспорт и эсминец «Сиррус», который почти остановился у его борта, они оставили в покое. Самолеты, видно, неуклонно выполняли данные им указания о выборе целей.