Лира. Жива ли она? От этой мысли Ириса бросило в жар. Он помнил, как Риндли склонилась над ним словно голодное животное. В её взгляде тогда не проскальзывало ни капли разума. Только ярость и жажда крови. Но Лира взяла удар на себя. И стала следующей жертвой.
Затянувшаяся на груди царапина саднила. Схватившись за кровавое пятно на рубашке, Ирис взошёл на капитанский мостик. Вид из окна был неправильным. Вместо синей поверхности океана предстали подвешенные останки кораблей. Как на скотобойне, они раскачивались с дырой в деревянном брюхе, и внутренности их уже пустили на мясо.
Грустное и страшное зрелище. Эрри мог потерять рассудок, снова попасть в плен или в порыве бешенства выброситься за борт. А Лира окончить свой век в пасти мерзкой собаки. В глазах встала пелена. Ирис наспех смахнул подступившие слёзы.
Вдруг краем глаза он заметил движение. Степной лис обернулся и увидел двух мышей - серую и белую. Те застыли на месте, когда поняли, что их обнаружили.
Ньюфримы. Поначалу Ирис стоял неподвижно, боясь спугнуть их. Он вспомнил, что с утра ничего не ел. А мелкие зверьки смотрелись очень аппетитно. Но мысль эта тут же ушла. От всех переживаний у юноши всё равно кусок в горло не лез. И к тому же, есть ньюфримов запрещалось как по моральным, так и по правовым соображениям.
Ирис не знал, как с ними общаться. По этой части соображал у них Эрри. Но всё-таки решил перекатиться. Возможно теперь юноша превратился для них в охотника. Но хотя бы встал на одну ступень в пищевой цепи к ним ближе.
Ньюфримы прижались друг другу. Убегать всё же не спешили. Это было не первое превращение, которое они видели за последние два дня.
- Прошу вас, не бойтесь, - начал Ирис, - Я просто хочу поговорить.
Глава XII
Эхо отразилось от висящих кораблей, и Герман увидел полную картину хранилища. Покачивались и скрипели куски некогда великих судов. Их содержимое с шарканьем каталось по полу и с глухими хлопками ударялось друг об друга. Старая добрая выставка казалась такой же прекрасной, как всегда.
Рукокрылый подлетел к незваным гостям и послал ещё один звуковой сигнал. Две фигуры: от одной отскочило приглушенное мягкое эхо, отражение другой резко отдалось в голове.
Фролит устроился на рее пиратского судна и, свисая вниз головой, следил за путниками. Многие члены экипажа сейчас искали их. Но, как не странно, никто не додумался заглянуть сюда, в самое почитаемое место лайнера.
Рукокрылый открыл глаза. Тощего, упрямого юношу фролит узнал сразу. Очень уж много хлопот принёс клавиум его госпоже. Презрительно зашипев, Герман взглянул на другого гостя. Его присутствие удивило летучую мышь: раньше Гантэр верно служил Эсми, без жалоб и замечаний.
Но что-то изменилось. Волк был рядом, однако степной лис стоял здесь, живой и невредимый. Герман посмотрел на меч бывшего товарища и содрогнулся. Не хотелось бы ему принять удар на себя.
Фролит ещё раз воспользовался эхолокацией, но не услышал заветного звучания. Кровь текла по жилам волка по-обычному, не отзываясь шумом колоколов с примесью расстроенных нот. То есть, он больше не находился под трансом.
- Ты же помнишь, как она выглядит?
- Конечно. Синяя расческа с клавишами.
Герман проскрипел что-то на слышимой лишь ему частоте. Волк ему не нравился. Его холоднокровный, непоколебимый образ тревожил фролита. И вызывал кое-что ещё. Нечто, в чем Герман сам себе не хотел признаваться - зависть.
Рукокрылому следовало немедленно сообщить о гостях Эсми. Но соблазн был велик. Волк собирался лезть наверх, чтобы найти иголку в стоге сена. Клавитару, которую Герман некогда собственноручно спрятал в самом укромном месте выставки. Фролит незаметно прошмыгнул к вагонеткам. Он просто не мог упустить такой шанс. Герман был волен творить - как он хочет и что он хочет. Будь то небольшая деталь интерьера в его каюте или же чья-то судьба.
Герман следил за волком, прикидывая, как бы убить его. Подобно диким собратьям своей госпожи, он незаметно следовал за добычей, желая насытиться. Жаль только, что добычей был не Лис. Герман бы с радостью испил и его крови. Вид у того, видите ли, задумчивый и растерянный, кудри растрепанные и рыжие, и детская непосредственность. Вспомнив слова Клайд, рукокрылый ощутил горечь.
Оставив меч у рельсов, Гантэр начал трудный путь наверх. Разумеется, в старшей ипостаси, ведь лазить было не в интересах его братии. Ожидая своего оппонента, Герман несколько раз останавливался на шпалах, свисая вниз головой и закрывая глаза. Даже в таком положении он точно знал, что происходит вокруг.