Лира озадачилась.
- Ты выжила после боя со мной. А это удавалось не каждому. Я хочу принять тебя в команду.
Этого лисица не ожидала. Её расхваливала Риндли. Причастная к Эрриному недугу. Лицо у Лиры загорелось. Не от смущения, а от подступающей к горлу злости.
- Ты ведь хочешь, чтобы тебя любили, так? Ты получишь это.
- Нет! - Лира сделала выпад вперёд, но Риндли играючи увернулась.
- Немного импульсивна. Но это пройдет, - гиена подошла к лисице, перехватив её руку с кортиком, - Фролиты стоят над всем, - доверительно проговорила она.
На пальце Риндли показалось кольцо. Оно завибрировало и заиграло на еле слышимой частоте. Схватив Лиру за волосы, гиена поднесла украшение к уху. Песня была лисице знакома. Быстрая беспокойная композиция, ноты будто подпрыгивали внутри. Лира не хотела сопротивляться. Музыка уносила её всё глубже и глубже, в мир который принадлежал только ей.
Взгляд Лиры затуманился. Её бело-серые волосы словно покрылись слоем пыли, а кожа стала блеклой как у мертвеца.
Моряки отвернулись, не в силах на это смотреть. Их последняя надежда угасала. Им уже доводилось видеть, как вербуют новых членов на борт. А именно, как завербовали Эрри. Некогда милый юноша в миг потерял харизму, и блеск в глазах его погас. И он стал одним из них.
Не думая о последствиях, капитан сел в липкую зеленую жижу и закрыл лицо руками. Его стала мучить совесть. Да, Лира не являлась человеком, да она была демоном из непонятно откуда взявшегося мира. Но только благодаря ей они ещё жили.
Лире казалась, что она падает в пропасть. И при этом засыпает. Это походило на сон во сне, где точно не знаешь быль ли это или явь. Затем вокруг неё возникли декорации. Парусник, трёхмачтовый корабль.
Всё больше предметов стало появляться вокруг. Мачты и реи жалобно скрипели. Ветер дул в лицо с такой силой, что было тяжело дышать.
Эрри стоял на корме и о чём-то разговаривал с экипажем. Лис уже распустил ненавистную косу и снял кафтан. Так что теперь имел свойственный ему неряшливый вид. Слышался грубый хохот, от которого у Лиры волосы вставали дыбом. Но Эрри вовсе не считал, что смеются над ним. Напротив, он смеялся с остальными.
Лира поежилась. Она осознавала, что не должна здесь быть. Эти события происходили несколько недель, месяцев, лет тому назад (из-за временных воронок она не могла точно сказать).
Девушка прислонилась к борту, наблюдая за водной гладью. На судне она страдала от безделья. По той причине, что она была девушкой, ей не давали сделать даже самую ничтожную работу, мотивируя это возможными несчастьями. Хорошо, что ещё в каюте не заперли. В том веке суеверные моряки могли пойти и не на такие ухищрения.
Осознав, что рассказами о говорящих животных и оперными ариями сердце экипажа не завоевать, Эрри начал новую песнь. Она звучала задорно, хоть Лису больше и не приходилось тянуть ноты. И тема в ней была как раз подходящая. В ней пелось о сильных волнах, крылатых парусах и соленом ветре. Лира заметила, что подпевает и тут же себя осадила. Ей следовало выбираться отсюда. И как можно скорей
Тут к Лире подошёл её друг. Он выглядел веселым, как в общем и всегда, и нёс в руках каких-то два округлых предмета.
- Я думаю, мы хорошо проведём время, - отозвался он. Лира пожала плечами.
- Правда обед ещё не скоро. Но смотри, что мне дали.
Эрри показал Лире два корабельных сухаря - круглый, рыжеватый, изрытый белыми червями хлеб. Девушка скептически прищурилась.
- Это самые настоящие бутерброды с мясом, - сострил Лис, - Разожгут гастрономический интерес любого гурмана.
Лира улыбнулась. Возвышенный стиль Эрри смотрелся нелепо. Без всякой брезгливости она взяла свою долю.
- Ну, за наше здоровье, - проговорил Лис, и они чокнулись сухарями будто бокалами с шампанским. Белый черви посыпались на палубу. Снаружи девушка по-прежнему оставалась серьёзной, но внутри у неё всё разрывалось от хохота.
Эрри откусил часть сухаря и тут же взвыл от боли. Хлеб оказался твёрдым как камень. Лира не знала веселиться ли ей или пожалеть друга. Иногда сложно было определить, страдает ли Эрри или паясничает.
Но тут всё обошлось. Зубы Лиса оказались в порядке, и он тут же принялся отпускать циничные замечания.
- Если это вся еда, я начну воровать куриц, - Эрри подошёл к клетке с птицей и лязгнул челюстями, - Мне по титулу положено. Я всё-таки лиса.
Лира настолько увлеклась моментом, что уже и забыла, что быть тут не должна. А когда вспомнила, пришла в ужас. Она не управляла движениями и с трудом контролировала мысли. Она оставалась зрителем в своём же собственном теле.
Ключ к выходу был один - узнать песню, которая послала её сюда. Но в голове крутился только недавно спетый Эрри «Солёный ветер».