Выбрать главу

Корабль

«Сириусу» посвящается

— Это корабль! — настойчиво повторил Маккавей.

Иван Давидков

ВСТУПЛЕНИЕ С ПЕЙЗАЖЕМ

Двери и щели. Верещат дщери. Ящерицы — какие ящерицы перед городской чертой?! — Селезни с утками, определившиеся в парки на пруды на постой. Далее — дале и дале. Реи и тали. Оборотные Янусы медалей. Медузы-Горгоны. Фрегаты и препоны. Горельефы и галионы. Озелененные балконы. Цыганская побежка бронзовых жеребцов И патинированных меринов с иллюминированных дворцов. Зачеканенные крупы кобыл с арок. Походки перестарков и супер-старок. Шелест кожанок. Скрип кобуры. Пылающие на перекрестках костры. Гвалт мирской На Тверской и на Морской. Разворачивающиеся на парад Кортик, бескозырка, фуражка и бушлат. Морзянка светофоров. Уличных знаков номерных нечет и чет. Сказала бы, что люблю тебя, но это не в счет. Бронзовые скульптуры — Сидящие на постаментах деятели культуры С постными лицами и в партикулярном платье. Монстры с порогов восприятия. Образы с болевых порогов. Маски добродетелей и пороков. Девочка в красном и мальчик в голубом. Пыль столбом. Асфальт, диабаз, диоритовые плиты. Ветром биты. Лыком шиты. Чем только не крыты. Бурун, буек, буян. Задумавшийся с прошлого века капитан Иван. Над ним чайка Джонатан. За ним — выход в мировой океан. Он же вход. Сболтнула бы, как люблю тебя, но это не в счет. Окраины —                  кроили, кроили, да и сметали. Неоглядные дали. Нагородили и гордимся городьбой Оптом и в розницу, поодиночке и гурьбой, Соло и хором. Пустыри ни с чем и свалки, наполненные сором. Бульвары, где на счету каждый куст. Город уходит в топь. Идет в рост и в руст. Но без тебя он пуст. С детства до старости этот урбанистический сон: На четыре стороны с четырех сторон:                                      стогны и стены                                      залы и сцены                                      зрители, они же актеры                                      авторы, они же суфлеры… Ночь и фонарь. Вечер и гарь. Утренние мосты. А главное — день и свет. Но свет — ведь это и ты… Не оставляющие за собою следов Караваны судов. Призраки парусов баркентин и бригантин. Близнецы-голландцы: Летучий номер два                                   и Летучий номер один. Сцепленные норд-остом и зюйд-вестом голые ветки. Наводнений отметки. Хранящие отношения ущелий и гор Флигель с нагретой крышей                                       и холодный колодец-двор. И с диаметрально противоположными рожами —                                            забитой и нахальной — Кот чердачный и кот подвальный.

ВСТУПЛЕНИЕ С НАТЮРМОРТОМ

Бесконечный натюрморт жизни городской. Обессмертившийся торт                                    и томат с треской. Все консервные пиры В жестяных зубцах, Все кухонные пары Как при праотцах. Да та свеча, огарок тот, Который все не догорит, Которым жизнь-то и корит, Пока идет. Этот старый торг — залог, золото, ломбард, То осенние листы, то фиалки — март! Этой древней мишуры перстенек с перста И нательное тепло желтого креста… Тут развал привычный книг, Карточных колод, Раритетов белый клык Да жемчужный грот. Судовых часов лицо и клепсидр вода, Утекающая сквозь дни и невода, Электронное табло с чоком на года И песочные часы — пропуск в никогда. Просветленный абажур Лампы со стола. То есть, жизни нашей сюр — Да и все дела! Бесконечный натюрморт — то фарфор, то пыль, То селедка, то цветок, то есть быта быль, Где нейтральной полосы для забвенья нет: Отпечатки пальцев сплошь                                       или слепки лет!