Корабль и другие истории

— И жрут его потом железками, — сказал Босый.
— Сами не живут и другим не дают, — сказал Мурзик.
В этот самый момент над ними проплыл корабль.
Это был воздушный корабль.
Он несколько напоминал воздушный замок.
Но замок, как известно, неподвижен
и строится в воображении одного человека
либо двоих людей.
А это прозрачное диво плыло на всех парусах.
Кошка Феня воскликнула: — Ах!
— Косое вооружение, — сказал Мардарий.
— Какое сооружение! — сказал Босый.
— Белый, как мышь, — заметил Мурзик.
Корабль не несся подобно Летучему Голландцу без руля и без ветрил.
Он торжественно парил,
облаку подобный,
хрестоматийный и подробный.
— Это мираж, — промолвил Мардарий.
— Фата-моргана, — произнес Босый.
Он был романтическая натура, как все ворюги.
— Летающая посудина, — сострил Мурзик.
Появившаяся за трубой кошка Домна подобострастно захихикала.
Острый киль бесшумно рассекал городской воздух.
— Может, это обман зрения? — спросил Мардарий:
— Вследствие авитаминоза, — поддакнул Босый.
— Это весенний катаклизм! — сказанул Мурзик.
Он любил выражаться.
Особенно в присутствии кошек.
— Ах! — вскрикнула Феня.
— Мышь! — взлетел над крышею Мурзик.
— Лови! — заорал Мардарий.
— Дрянь! — зашипел Босый.
— Корабль! корабль! — корабль! — пищала мышь,
                                                       проваливаясь
                                                       в водосточную трубу.
Это была самая хитроумная,
Самая тихолапая,
Самая прыгучая,
Самая везучая мышь в городе.
— Эх… — сказал Мардарий.
— Да, — сказал Босый.
— Увы! — сказал Мурзик.
— Ай, — сказала Феня.
Придя в себя коты завертели головами как совы.
Ничего такого.
Небо как небо.
Небосклон при появлении звезд.
Небосвод в полный рост.
Несчитанные овцы.
Немеряные поля.
Никаких следов корабля.
— Может, его не было? — спросил Мардарий.
— Небу небово, — сказал Босый.
— Хочу корабля белого! — заявил Мурзик.
Феня смутилась и ретировалась.
Смеркалось.
— Смотрите, сограждане! — сказал Мардарий.
Они свесили усатые лица с края крыши.
Посередине двора стояла голубая лужа.
Или лежала.
В ней отражались дома, окна, деревья, крыша, коты,
                                              и растаявший в вечере корабль.
— Может, это летающая тарелка в стиле «ретро»? — спросил Босый.
— Художественный образ попутного ветра, — сказал Мурзик.
Феня опять высунула из-за трубы морду с мелкими чертами лица.
Мурзик выражался и изъяснялся именно для нее,
и она с упоением слушала,
ибо шел месяц март,
о чем и подумала пролетающая с Невы на Неву чайка:
«Месяц март.
Кошачий бардачный бард.
Белая рыбка на ножках,
бегущая через двор.
Вздор.»
Чайка увидела голубую воду
и в ней белую глыбу,
подумала про мороженную рыбу
и убыла, отметив наметанным оком
контейнер великолепной помойки,
На котором сидел одиноко
котенок молодой
наедине с селедочной головой.
— Чайка, — сказал Мардарий.
— Рыбу жрать полетела, — сказал Босый.
— Мне снилось намедни, что у меня крылья есть, — сказал Мурзик,
И что я ныряю за рыбой в Неву.
Все-таки вода — мразь.
— А грязь? — спросил Мардарий.
— Всю жизнь и живешь как кот на глине, — сказал Босый.
Владычица Мышей
                       уже занавесила окно
                                              и распустила косу.
— Что вы больше любите, печенку или мозги? — спросил Мурзик.
Ночь вступила в права.
Разноцветные окна светились.
Светофоры мигали.
Звезды поголубели.
Фонари позолотились.
Город приготовился спать,
дабы ночной космогонии достойно противостоять.
Швы между жестяным пасьянсом таяли во мгле.
Коты лениво разбредались.
— Потянуло к земле? — спросил Мардарий.
— Хозяева уснут, домой не попаду, — сказал Босый.
Он был домашний.
— Лично мне пора на шашни, — сказал Мурзик.
Некая кошачья тревога
распространялась из мансардного окна.
— Она опять не одна, — сказал Мардарий.
— Сходка дичи, — сказал Босый.
— Мышиная Фея, — сказал Мурзик.
— Ах, — сказала Феня.