— Вот, прошу любить и жаловать. Сосед по купе. Любитель кетовой икры, — представил меня капитан-лейтенант. — Садитесь, пожалуйста.
Моряки встали, пожали мне руку и невнятно проговорили свои фамилии. Капитан-лейтенант налил мне большую рюмку коньяку.
— За тех, кто в море! — поднял он тост. Мы звонко чокнулись. Тост был традиционен и любим моряками. Да и не только моряками.
— Ешьте икру, — любезно сказал старший лейтенант, подвигая мне стеклянную банку.
Завязался оживленный разговор о море, кораблях, общих знакомых и, как следовало ожидать, вскоре перешел на преимущества военного флота перед торговым. Шла та остроумная и легкая «морская подначка», которая всегда возникает, когда встречаются в дружеской компании военные и торговые моряки, хотя торговый флот прочно завоевал себе славу верного и героического помощника военного флота.
Капитан-лейтенант и младший лейтенант весело «клевали» меня, представителя «торгашей», обвиняя в отсталости.
— Да чего там говорить, — гремел капитан-лейтенант, — сознайтесь честно. Вся самая новая техника у нас, а на ваших судах то, что мы давным-давно сняли с вооружения. Скажите, что это не так?
— А выучка дисциплина, вид? — поддержал его молодой моряк. — У нас команда выходит на берег. Молодцы — один к одному. А ваши — брюки-дудочки, какие-то дикие рубашки, ботинки всех цветов радуги. Оперетка!
— На то мы и торговый флот, — защищался я. — Мы и с магнитным компасом отлично плавали по всему земному шару и приходили туда, куда надо. А теперь с тем, что получили от вас, вообще считаем судовождение делом пустяковым.
Шутили и спорили мы долго и, конечно, друг другу ничего не доказали. Старший лейтенант участия в споре не принимал. Он сидел в углу, задумчиво вертел рюмку в руках, и казалось, совсем нас не слушал. Посидев еще с полчаса, поблагодарив хозяев за угощение, я снова вышел в коридор. Моряки стали укладываться спать.
Старший лейтенант вышел за мной.
— Вы уж не сердитесь на них, — сказал он, смущенно улыбаясь. — Пригласили в гости и начали подкалывать. Нехорошо даже в шутку. Гость — лицо неприкосновенное.
— Да ну что вы! Я и не подумал обидеться. Удары наносились взаимно.
Мы помолчали.
— Значит, вы в отпуск? — задумчиво спросил старший лейтенант. — А я демобилизуюсь. Совсем. Отслужил.
— И куда же теперь?
— Вот не знаю. Не хочется расставаться с морем. Но в загранплавание не возьмут. К рыбникам подамся. Как вы думаете?
— Отчего же. Для начала можно. Вообще работа тяжелая.
— Я работы не боюсь. Важно, чтобы она меня заинтересовала. А может быть, в вашу организацию? На перегон судов. Вам нравится?
— Как вам сказать? Пожалуй, нравится. Я уже четыре года занимаюсь этим делом. Плохо, что зима свободная. Перегоны бывают только летом. Правда, меня такое положение устраивает. Я вот книжку написал для ребят за эти пустые зимы. Должна скоро выйти. Очень волнуюсь.
— Книжку? — старший лейтенант восхищенно посмотрел на меня. — Так ведь это же здорово! Моряк-писатель. Редкий случай.
— Ну, какой там писатель…
— О чем же ваша книга?
— Про мальчишку, который хотел стать моряком…
Я начал рассказывать содержание «Истинного курса». Я мог рассказывать его без конца для того, чтобы узнать мнение слушателей. Как? Интересно ли? Я не замечал усталых зевков, слипающихся век, намеков на позднее время… Я все говорил и говорил о своих героях, об их характерах, обстановке, событиях… Тот, кто когда-либо брался за перо, знает, как это бывает… Когда я кончил, у старшего лейтенанта, к моему удивлению, горели глаза. Он схватил меня за руку.
— Очень интересно, — не дожидаясь моего вопроса, сказал он. — Очень. Я не знаю, как там у вас в книге. Надо хорошо показать людей. Вообще, море — такая широкая тема… Стоишь на мостике, кругом океан, судно монотонно кланяется волнам… Мысли переполняют голову. Рождаются сотни сюжетов. Хочется заглянуть в глубину человеческой души, узнать, что движет ею, какая сила поднимает ее до героических свершений или заставляет делать подлости — долг, любовь, жадность, ненависть?..
Старший лейтенант закурил новую сигарету.
— Если бы вы знали, как мне хочется написать что-нибудь. Написать о человеке, о его мыслях и переживаниях… Вам не надоело меня слушать?
— Нет.
— Я не люблю описаний. Какая-нибудь маленькая яркая деталь должна дать представление о человеке. Писать бы, как Чехов! Вот, по-моему, вершина, к которой должен стремиться писатель…