— Она была принцессой, я слышала, — сказала женщина. — Принцессой в Вавилоне.
— Принцесса в Вавилоне! — повторил ассириец, его волчье лицо смягчилось, в голосе прозвучала тоска: — О, вернуться в Вавилон!
— Жрец Бела любит ее — так говорят, — нарушила молчание женщина.
— Жрицу? — прошептал фригиец. — Но это запрещено, — прошептал он. — Это — смерть! — Женщина рассмеялась.
— Тише! — предупредил осторожный ассириец.
— А Нарада, танцовщица бога, любит жреца Бела! — продолжала, не обращая на его слова внимания, женщина. — И, как всегда, добычу получит Нергал!
— Тише! — снова прошептал ассириец.
Послышался барабанный бой, сладкая музыка флейт.
Кентон поискал источник этих звуков. И увидел с десяток храмовых девушек. Пять сидели с маленькими барабанами, положив на них розовые пальцы; две держали у губ флейты; три склонились к арфам. В их круге лежало что-то напоминавшее груду серебряной паутины, перевитой черными нитями, среди которых запутались золотые бабочки. Груда зашевелилась, поднялась.
Появилась женщина в черных шелках, такая привлекательная, что на мгновение Кентон забыл Шарейн. Она была смуглой, с бархатной чернотой полуночи. Глаза ее — бассейны полуночной тьмы, в которых не светили звезды, волосы — порывы урагана, пойманные в золотые сети. Золото мрачное, угрюмое, и что-то угрожающее было в этой сладкой красоте.
— Вот это женщина! — обратилась смелая красавица к ассирийцу. — Она получит все, что хочет, клянусь своей постелью!
Кто-то рядом произнес, задумчиво, сонно, преклоняясь:
— Да! Но новая жрица — вот это женщина! Она Иштар!
Кентон вытянул шею, рассматривая говорившего. Он увидел юношу, едва ли старше девятнадцати лет, стройного, одетого в шафран. Глаза и лицо у него были, как у мечтающего ребенка.
— Он безумец, — прошептала женщина ассирийцу. — С того момента, как появилась новая жрица, он отсюда не уходит.
— Приближается буря. Небо, как медная чаша, — прошептал фригиец. — Воздух пугает.
Ассириец ответил:
— Говорят, Бел приходит в свой дом во время бури. Может быть, жрица не будет сегодня одна.
Женщина лукаво рассмеялась. Кентон почувствовал желание сжать ее горло руками. Послышался гром.
— Может, это он приближается, — мечтательно сказала женщина.
Послышались звуки арфы, барабанный бой. Одна из девушек запела:
— Замолчи! — услышал Кентон ее шепот.
Девушки рассмеялись; две с флейтами негромко заиграли; так же негромко забили барабаны. Но девушка, которая пела, молча сидела у своей арфы с опущенными глазами.
Фригиец спросил:
— Эта жрица действительно так прекрасна?
Ассириец ответил:
— Не знаю. Ни один человек не видел ее без вуали.
Юноша прошептал:
— Я дрожу, когда она идет. Я дрожу, как маленькое озеро, когда на него наступает ветер. Только глаза мои живут, и что-то перехватывает мне горло.
— Тише! — заговорила женщина с карими глазами, добрым лицом и с ребенком на руках. — Не так громко, лучники могут выстрелить.
— Она не женщина! Она Иштар! Иштар! — воскликнул юноша.
Ближайшие солдаты повернулись. Сквозь их строй прошел седой офицер с коротким мечом в руках. Все отступили, только юноша стоял неподвижно. Офицер смотрел направо, налево. Прежде чем он смог остановить свой взгляд на юноше, какой-то человек в шапке моряка и в кольчуге схватил юношу за пояс и спрятал за собой. Кентон успел заметить агатовые глаза, черную бороду…
Это был Зубран!
Зубран! Но он уйдет! Услышит ли он Кентона? Его тело не видно снаружи, но, может, голос пройдет сквозь камень?
Офицер осмотрел молчаливую группу. Перс с серьезным видом отсалютовал ему.
— Молчание! — проворчал офицер и вернулся на свое место.
Перс улыбнулся, оттолкнул от себя юношу, посмотрел на смуглую женщину глазами, такими же смелыми, как ее. Оттолкнул фригийца, положил руку на руку женщины.
— Я слышал, — сказал он. — Кто эта жрица? Я недавно в этой земле и не знаю местных обычаев. Но клянусь Ормуздом! — он положил руку на плечо женщины. — Стоило проделать путешествие, чтобы встретить тебя! Кто эта жрица, которую считают такой прекрасной?