— Враг Нергала, — пробормотал Кланет.
— Но это еще не значит, что он друг Иштар, — мягко заметил барабанщик. — Справедливо, что, поклявшись Темному, он не смог бы перейти границу. Но справедливо и то, что, служи он Иштар, это было бы столь же невозможно.
— Это правда! — Лицо Кланета прояснилось. — И мне знаком этот меч — это клинок Пабу.
С минуту он молчал, задумавшись. Его хриплый голос зазвучал учтивее, когда он заговорил снова.
— Незнакомец, — проговорил он, — прости, если мы грубо обошлись с тобой. Гости не часто посещают наш корабль. Ты — позволь мне так выразиться — напугал нас до потери вежливости. Закель, развяжи его.
Угрюмый надсмотрщик наклонился и освободил Кентона.
— Если, как я полагаю, тебя послал Набу, — продолжал черный жрец, — то знай, что у меня нет причин ссориться с Мудрейшим и с теми, кто служит ему. И мой господин, Повелитель Мертвых, никогда не имел разногласий с богом мудрости. И как же может быть иначе — ведь один из них хранит ключи знания этой жизни, а другой — ключи, отпирающие двери последнего и всеобщего знания. Нет, меж ними нет разногласий. Ты служишь Набу? Это он послал тебя сюда? Зачем?
Кентон молчал, тщетно пытаясь хоть что-нибудь придумать. Он понимал, что не может теперь оттягивать время, как в разговоре с Шаран. Понимал он и то, что нельзя говорить правду, как он это сделал в прошлый раз, за что и был вышвырнут вон. Здесь он был лицом к лицу с настоящей опасностью, не то что в розовой каюте. Вновь раздался голос Кланета.
— Но если ты и приближенный Набу, это, кажется, не спасло тебя от копий Иштар, и ты утратил его меч. А раз так, то это, наверное, не спасет тебя от моего кнута и моих цепей?
И Кентон увидел, как огонь злобы полыхнул в мертвых зрачках. Черный жрец вскочил.
— Отвечай же! — воскликнул он.
— Отвечай! — взревел Гиги. — Или ты онемел от страха?
Но в нарочито-гневном голосе барабанщика Кентону послышалось дружеское участие.
— Возможно, это и могло спасти меня, но не спасло, — ответил он мрачно.
Черный жрец, посмеиваясь, вновь опустился на скамью.
— Это не спасло бы тебя и тогда, когда бы я захотел лишить тебя жизни, — сказал он.
— Тебя ждет смерть, если он так решит, — проговорил Гиги.
— Кто бы ты ни был, — продолжал черный жрец, — и откуда бы ты ни пришел к нам, — ясно одно: ты обладаешь способностью разбить цепь, которая давно уже тяготит меня. Нет, Закель, останься, — повернулся он к надсмотрщику, который собрался уходить. — Твой совет всегда полезен. Останься!
— Один из рабов умер, — сказал надсмотрщик. — Я хотел снять с него цепи и выбросить тело за борт.
— Умер? — Кланет заинтересовался. — Который? Отчего он умер?
— Кто знает? — Закель пожал плечами. — От слабости, наверное. Он плыл с нами с самого начала. Он сидел рядом со светловолосым рабом с Севера, которого мы купили в Эмактиле.
— Да, он прослужил достаточно, — сказал черный жрец. — Нергал забрал его. Пусть тело его останется закованным в цепи еще немного. Останься здесь.
Он опять обратился к Кентону, голос его звучал уверенно, казалось, Кланет принял окончательное решение.
— Я предлагаю тебе свободу. В Эмактиле, куда мы направляемся, ты будешь иметь все — почести, богатство, если сделаешь то, о чем я прошу. Если захочешь, ты станешь жрецом, и у тебя будет храм. Золото, женщины, поклонение — если согласишься исполнить мое желание.
— Что же я должен сделать, чтобы получить все это? — спросил Кентон.
Черный жрец встал и наклонился к нему, глядя прямо в глаза.
— Убить Шаран! — сказал он.
— Ничего не выйдет, Кланет, — усмехнулся перс. — Разве ты не видел, как они побили его. Это то же самое, что посылать на львицу человека, который не справился с ее котятами.
— Нет, — ответил Кланет, — я не хочу, чтобы он шел по палубе, где его непременно увидят часовые Шаран. Он может пробраться вокруг по цепи с одного борта на другой. В каюте, где она спит, есть окно, он сможет залезть туда.
— Но, господин, пусть он прежде принесет клятву Нергалу, — вмешался Закель, — иначе он может не вернуться.
— Глупец! — заговорил Гиги. — Если он сделает это, возможно, он вообще не сможет попасть туда. Мы не можем ручаться, что перед ним не встанет та преграда, которая стоит перед нами, преданными Темному, как и перед теми, кто служит Иштар.
— Да, — кивнул черный жрец, — мы не смеем так рисковать. Ты прав, Гиги.
— Зачем убивать Шаран? — спросил Кентон. — Позволь мне сделать ее рабыней, чтобы я смог расквитаться с ней за насмешки и удары. Дай мне ее — и бери себе все богатства и почести.
— Нет! — черный жрец подался к Кентону, пристально всматриваясь в его глаза. — Она должна быть убита. Она — сосуд, в который вливается богиня. Если Шаран умрет, на корабле не останется никого, в ком могла бы воплотиться Иштар. Я, Кланет, знаю это. -Если Шаран умрет, править будет Нергал — через меня! Нергал победит — через меня!
В голове у Кентона созрел план. Он пообещает убить Шаран, а сам прокрадется в ее каюту и расскажет о планах черного жреца. Как-нибудь он заставит ее поверить в это.
Слишком поздно заметил Кентон, что Кланет разгадал его замысел. Слишком поздно понял, что надсмотрщик уже давно не спускает с него пристального взгляда, все замечая и разгадывая.
— Смотри, господин! — воскликнул Закель. — Смотри! Разве ты не читаешь, как я, его мысли? Ему нельзя доверять. Ты хотел моего совета, говорил, что мое слово истинно, так позволь высказать то, что у меня на уме. Я думал, что он тогда исчез, растворился в воздухе, о чем я и сказал тебе. Но так ли это на самом деле? Только боги могут приходить и уходить, как им вздумается. Никто из людей не может. Нам казалось, что мы видим его в морской пучине, но было ли так в действительности? С помощью колдовских сил он все это время мог скрываться в каюте Шаран. Мы видели, как он вышел оттуда.
— Но его вытолкнули ее женщины, Закель, — вмешался барабанщик. — Его били, вспомни. Между ними нет никакой дружбы, Кланет. Они вцепились ему в горло, как собаки, нагнавшие оленя.
— Сплошное притворство! — воскликнул Закель. — Уловки, чтобы обмануть тебя, господин. Они могли бы убить его. Почему же они не сделали этого? Его раны — всего лишь булавочные уколы. Они выгнали его, да, но куда? Сюда, к нам. Шаран знала, что он может перейти границу. Разве стала бы она делать нам такой подарок, если бы у нее не было на уме
чего-нибудь еще? А как ты думаешь, господин, что у нее на уме? Только одно — послать его сюда, чтобы он убил тебя, как ты собираешься послать его убить ее! Он такой сильный — и дает женщинам побить себя! У него меч, острый священный клинок — и он позволяет женщинам отобрать его. Ха-ха! — Закель захохотал. — Ты веришь этому, господин? Я — нет!
— Клянусь Нергалом! — твердил как заклинание Кланет, лицо которого превратилось из бледного в серовато-синее, — клянусь Нергалом!»
Схватив Кентона за плечи, он вытолкнул его на палубу и сам вышел следом.
— Шаран! —- проревел он. — Шаран!
С трудом подняв голову, Кентон увидел, что Шаран стоит в двери каюты, обнимая за талию двух девушек.
— Нергалу и Иштар не до нас, — усмехнулся черный жрец. — У нас скучная жизнь. У моих ног лежит раб, он умирает. Шаран, ты знаешь его?
Он наклонился и поднял Кентона, как ребенка. Лицо Шаран не изменилось, она смотрела так же холодно и презрительно.
— Он для меня ничто — червь, — ответила она.
— Ничто? — заревел Кланет. — Но ведь по твоей воле он пришел ко мне. К тому же он все время лжет, Шаран. По старому закону рабов наказывают за это. Я выставлю против него четверых моих людей. Если он победит, он еще поживет немного, чтобы развлечь нас. Но если нет — я вырву его лживый язык и пришлю тебе, как залог моей любви, о Шаран, Священный Сосуд Иштар! Ха-ха! — засмеялся черный жрец, увидев, как она побледнела. — Проверь свои чары, Шаран. Заставь этот язык говорить! Пусть она, — голос Кланета звучал мягко и вкрадчиво, — пусть он шепчет тебе о любви, говорит, как ты прекрасна, Шаран, как несравненна — о прелестная Шаран! Пусть и упрекнет тебя слегка, ведь это по твоей милости его вырвут! Ха-ха-ха! — захохотал Кланет. — Шлюха! — злобно бросил он.