Однажды Мерритт рассказал еще более невероятную историю:
«Я рыбачил в сорока милях от Порт-Антонио рядом с небольшим островком. Вдруг мне показалось, что весь остров диковинным образом поднялся в воздух. Все пространство вокруг стало вдруг каким-то неестественно прозрачным, выпуклым и. светлым, будто бы я глядел на этот участок моря в супертелескоп. Можно было даже видеть бушевавший в Блю-Монтайн ураган. И в то же время океан наполнился сотнями удивительных радуг, будто бы меня со всех сторон окружали невидимые гигантские призмы, преломляющие свет ярко пылающего солнца. Мысленно я назвал этот потрясающий мираж «enchanted sea» (зачарованное море). Вдруг небо окрасилось в невероятный желтый цвет. На мою шлюпку налетел ураган. Ветер был такой сильный, что даже когда его порывы утихли, мне казалось, что из глубин океана бьют гигантские гейзеры. «Я не спал и не ел тридцать шесть часов подряд, забившись в маленькую каюту шлюпки. Когда же буря закончилась, суденышко находилось почти в трехстах милях от берегов Гаити. Как оно там оказалось, я до сих пор не знаю».
Еще много удивительных историй мог бы рассказать Мерритт. Он даже собирался описать все происшедшее с ним в отдельной книге, желая озаглавить ее «Когда пробуждаются древние боги».
Но будем надеяться, что многие из реально происшедших событий великий писатель включил в свои замечательные произведения.
ЮЛИУС ШВАРЦ
Из книги «Reflections in the Moon Pool» («Мерцание на Лунной Заводи»)
КОРАБЛЬ ИШТАР
ЧАСТЬ 1
Странный, незнакомый аромат струился от камня. Кентону он напомнил легкие прикосновения нежных рук, как будто молящих о чем-то.
Он давно уже ощущал этот запах, неизвестный, ни на что не похожий, он тревожил Кентона, вызывая в сознании какие-то неуловимые образы, обрывки мыслей, которые исчезали еще до того, как разум их улавливал. Кентон ощутил его сразу, как только снял с камня все покровы. Форсит, старый ученый-археолог, нашел этот камень в безбрежных песках, ставших ныне саваном давно исчезнувшего Вавилона.
Кентон еще раз смерил взглядом камень — четыре фута в длину, чуть больше в высоту и немного меньше в ширину. Дымка прошедших столетий подобно невидимому одеянию окутывала его желтоватую поверхность. С одной стороны на камне была надпись — несколько строк древней клинописи; если верить предположениям Форсита, они были выбиты во времена царствования Саргона Аккадского, четыре тысячи лет тому назад. Царапины и трещины покрывали поверхность камня, и от этого полустершиеся знаки были едва заметны.
Кентон наклонился, и струйки аромата, словно десятки щупалец, потянулись к нему, цепляясь, как крошечные пальчики, тоскующие, просящие, молящие о чем-то...
Молящие об освобождении!
Что это вдруг пришло ему в голову?. Кентон поднялся Рядом лежал молоток, он поднял его и в нетерпении ударил по камню.
И камень ответил!
До Кентона донесся слабый шум, становившийся все громче и громче, в котором слышались слабые голоса колоколов, напоминающие отдаленный хрустальный перезвон. Но вот все звуки стихли, и остался только это! высокий, мелодичный перезвон — такой чистый, он доносился к Кентону из глубины бесконечных веков.
Раздался страшный треск, и камень раскололся. В месте разлома вспыхнуло сияние, похожее на блеск розового жемчуга, и волнообразно нахлынул тот же аромат, но в нем больше не было тоски и мольбы.
Кентон ликовал! Праздновал победу!
Внутри камня что-то было. Скрытое от глаз, оно покоилось там со времен Саргона Аккадского четыре тысячи лет.
Хрустальный перезвон раздался вновь. Он зазвучал во всю мощь, затем начал стихать и замер, возвратившись в глубину бесконечного времени, и тогда камень рассыпался распался, превратился в облако сверкающей пыли, которая, кружась, медленно оседала.
Облако парило подобно мерцающей дымке. Оно исчезло, как будто отдернули штору.
Там, где был камень, стоял корабль!
Он качался на волнах, вырезанных из лазурита и увенчанных молочно-пенными гребнями горного хрусталя. Весь корабль светился слабым матово-хрустальным сиянием. Носовая часть его была изогнута подобно турецкой сабле. В носовой части корабля находилась каюта, стенами которой служили высокие борта. В этом месте цвет хрусталя постепенно сгущался, становился теплее, а сама каюта светилась, как розовая жемчужина.
В центре корабля, занимая треть его длины, находилось огороженное углубление. От носовой части сюда спускалась палуба из слоновой кости. Другая палуба, примыкавшая к углублению со стороны кормы, была из черного янтаря; там находилась другая каюта, больше, чем первая, но гораздо ниже и цветом — черная как смоль. По обеим сторонам к углублению примыкали широкие площадки — продолжение палуб. В середине корабля проходила граница между черной и белой палубами, похожая на место встречи двух противоборствующих сил. Это не был плавный переход одного в другое, граница проходила четко, граница между врагами.
Из углубления поднималась зеленая как изумруд, высокая, тонкая мачта. Широкий шелковый парус мерцал, как будто сотканный из огненных опалов. На мачте и реях висели канаты, сплетенные из тусклых золотых нитей.
По семь огромных весел находилось на обоих бортах корабля, их ярко-алые лопасти глубоко погружались в жемчужно-лазурные волны.
Оказывается, это сверкающее драгоценностями судно было обитаемым! Как же он раньше не заметил эти крошечные фигурки?
Похоже, они только что появились на палубе... женщина, выскользнув из розовой каюты, застыла с вытянутой рукой, закрывая дверь. На палубе из слоновой кости располагались еще три женские фигурки, они сидели, низко склонив головы, две сжимали в руках арфы, а третья держала двойную флейту.
Маленькие фигурки высотой не более двух дюймов... Игрушки!
Он никак не мог разглядеть ни их лиц, ни одежды. Очертания фигурок были размыты, нечетки, их окутывала какая-то дымка. Видимо, у него что-то со зрением, решил Кентон. На мгновение он зажмурился.
Открыв глаза, он взглянул на черную палубу. С нарастающим недоумением он стал всматриваться внимательнее: сначала здесь никого не было — он мог поклясться, теперь же у края углубления стояли четыре маленьких человечка.
Загадочная дымка вокруг игрушек сгустилась. Конечно, все дело в глазах — в чем же еще? Ему лучше прилечь и отдохнуть. Кентон с трудом повернулся и медленно пошел к двери. Он остановился в нерешительности, чтобы взглянуть еще раз на сверкающую тайну.
Вся комната потонула во мгле, виден был лишь корабль!
В этот момент Кентон услышал рев наступающих армий, завывание тысяч бурь, пронзительный вой обрушившихся на него ураганов.
Комната рассыпалась, распалась на тысячи частичек. Сквозь шум отчетливо послышались удары колокола — первый, второй, третий...
Он узнал эти звуки. Это часы в его комнате били шесть. Третий удар оборвался на половине.
Твердый пол закачался у него под ногами, и Кентон почувствовал, что висит в воздухе, — в воздухе, подернутом серебристой дымкой.
Но вот дымка .рассеялась.
Перед взором Кентона промелькнул простор синего океана, барашки волн; посмотрев вниз, он увидел на расстоянии примерно десяти футов палубу какого-то корабля.