— Понятно одно, — проворчал Гиги, — нам потребуется целая армия, чтобы попасть туда.
— Это не так, — ответил викинг, — вспомни, как мы захватили галеру, хотя враги и превосходили нас числом. Мы приведем корабль в эту скрытую гавань. Если там будут жрецы — что ж, мы сделаем, что сможем, — вступим в бой или пустимся в бегство. Но если Норны рассудят иначе и там никого не будет, мы спрячем корабль, а рабов поручим чернокожему. Потом мы переоденемся в одежды моряков и длинные плащи с галеры и по тайной тропе пойдем в город.
Что касается этой лестницы, у меня есть еще один план. Она огорожена стеной высотой примерно по грудь. Если нам удастся ступить на нее незамеченными, мы сможем пробраться в тени этой стены, убивая по дороге часовых, и так добраться до Приюта Бела и увезти Шаран.
— Но в хорошую погоду наш план не удастся, — закончил он. — Должна подняться буря, чтобы стало темно и нас не заметили снаружи. И поэтому я молю сейчас Одина, чтобы собирающаяся гроза не разразилась до тех пор, пока мы не прибудем в город и не взойдем на эту лестницу. Под прикрытием наступающей бури мы сможем быстро осуществить мой план.
— Но так мы не убьем Кланета, — взревел Зуб-ран. — Мы прокрадемся в город, прокрадемся по лестнице, прокрадемся назад с Шаран, если сможем, и на этом все. Клянусь Ормуздом, мои нош не приспособлены для этого! К тому же моему ятагану не терпится попробовать шкуру черного жреца!
— Нам не будет покоя, пока жив Кланет! — воскликнул Гиги, возвращаясь к своей излюбленной теме.
— Я сейчас не говорю о Кланете, — громко проговорил викинг. — Сначала — женщина Кентона, а потом мы займемся черным жрецом.
— Признаю ошибку, — сказал Зубран, — мне следовало помнить об этом. Хотя, сказать по правде, мне было бы лучше, если бы нам удалось покончить с Кланетом еще по пути к ней, потому что Гиги прав — пока он жив, не будет покоя ни тебе, ни любому из нас. Но сначала, конечно, мы освободим Шаран.
Викинг уже долгое время не спускал глаз с компаса. Вдруг он отпрянул и показал на него остальным.
Голубые стрелки лежали параллельно, указывая в одну сторону.
— Мы идем в Эмактилу, — сказал Сигурд. — Но я не знаю, где находится вход в этот фьорд. Он должен быть где-то рядом.
Сигурд повернул руль влево. Корабль качнулся. Большая стрелка передвинулась вправо и замерла между двумя красными знаками. Маленькая не шевельнулась.
— Это еще ничего не доказывает, — ворчал викинг. — Ясно одно, мы уходим в сторону от города. Но может быть, горы рядом. Надо идти медленно.
Корабль сбавил ход, медленно пробиваясь сквозь туман. Внезапно дымка сгустилась, потемнела: что-то неотвратимо надвигалось на них. Впереди лежал низкий берег, круто поднимавшийся вверх и таявший в густом тумане. Волны нежно ласкали острые скалы. Сигурд произнес благодарственную молитву.
— Мы на другой стороне гор, — сказал он. — Где-то совсем рядом та бухта, о которой я говорил вам.
Он рванул руль вправо. Корабль повернулся и медленно пошел вдоль берега. Вскоре они смогли различить неясные очертания высокой скалистой гряды. Обогнув ее выступ, викинг повернул руль, направив корабль в другой открывшийся перед ними узкий пролив.
— Здесь можно укрыться, — сказал он, — мы оставим корабль вон там, среди деревьев, стоящих в воде. Корабль не будет видно ни с берега, ни с моря.
Судно медленно вошло в рощу. Густая листва мгновенно поглотила его.
— Надо привязать корабль к стволам, — прошептал Сигурд. — Будьте осторожны, жрецы могут оказаться поблизости. Мы проверим, нет ли их здесь, когда будем уходить. Корабль останется на попечении женщин. И чернокожий будет с ними. До нашего возвращения они должны сидеть тихо, как мыши...
— У тебя будет больше шансов на возвращение, если ты отрежешь свои длинные волосы и бороду, Сигурд, — сказал перс. — И у нас, кстати, тоже, — добавил он.
— Что! — взбешенно воскликнул викинг. — Отрезать волосы! Еще чего! Даже когда я был рабом, к ним не прикоснулись!
— Мудрый совет! — заметил Кентон. — Зубран, а эта твоя огненная борода и рыжие волосы! И тебе, и нам будет лучше, если ты сбреешь то и другое или хотя бы перекрасишь.
— Ни за что, клянусь Ормуздом! — воскликнул перс, рассерженный не менее викинга.
— Не рой другому яму!„ — рассмеялся Сигурд. — И все же это дельный совет. Лучше остаться без волос, чем без головы на плечах!
Девушки принесли ножницы. Смеясь, они разом отхватили гриву Сигурда, сохранив волосы до плеч, укоротили его длинную бороду. Удивительное превращение совершила эта стрижка с Сигурдом, сыном Тригга.
— Вот кого Кланет ни за что не узнает, если им доведется встретиться, — заявил Гиги.
После этого в руки женщин отдал себя и перс.
Они смочили его волосы и бороду какой-то черной жидкостью. Рыжина поблекла, затем потемнела и приобрела каштановый цвет. Зубран переменился не так сильно, как Сигурд. Но Кентон и Гиги одобрительно кивнули — во всяком случае, исчезла яркая рыжина, которая выдала бы его так же легко, как длинные волосы — северянина.
Очередь была за Кентоном и Гиги. Придумать что-нибудь для них оказалось сложнее. Изменить лягушачий рот Гиги, блестящие бусины глаз, его лысину, мощные плечи было невозможно.
— Сними серьги, Гиги, — обратился к нему Кентон.
— Сними свой браслет, — ответил тот.
— Подарок Шаран! Никогда! — воскликнул Кентон в ярости, не уступавшей гневу северянина и перса.
— Шаран, любившая меня не меньше, чем тебя, надела мне эти серьги, — впервые за последнее время Кентон услышал в голосе Гиги гневные нотки.
Перс тихо рассмеялся, и это сняло напряжение. Кентон чуть виновато улыбнулся барабанщику, Гиги ответил тем же.
— Что ж, — сказал Гиги, — каждому из нас придется чем-то пожертвовать.. — Он начал расстегивать серьги.
— Нет, Гиги, нет! — Кентон не мог заставить себя разорвать золотые узы, на которых были начертаны знаки любви Шаран. — Пусть они останутся. И серьги, и браслет можно скрыть.
— Я не знаю... — Гиги замолчал, задумавшись. — Мне кажется, так будет лучше. Чем-то нужно пожертвовать, эта уверенность растет во мне.
— Твои слова лишены здравого смысла, — продолжал настаивать Кентон.
— Да? — задумчиво произнес Гиги. — Но ведь, должно быть, многие видели твой браслет, когда ты сражался с воинами черного жреца и когда они похитили Шаран. И Кланет, наверное, заметил его. Внутренний голос подсказывает мне, что этот дар куда более опасен, чем мои серьги.
— Ну, а мне никакой голос ничего не подсказывает, — отрезал Кентон. Он прошел в бывшую каюту Кланета и стал раздеваться, чтобы надеть на себя одежду моряков с захваченной галеры. Примерив свободную рубашку из тонкой дубленой кожи, он застегнул на запястьях длинные рукава.
— Смотри, — сказал он Гиги, — браслета не видно.
Затем Кентон надел широкие кожаные штаны и туго затянул их ремнем, натянул высокие ботинки на шнуровках, на плечи набросил легкую кольчугу без рукавов. На голову он надел конусообразный шлем, закованный в металл, с обеих сторон которого до самых плеч спускались складки пропитанной маслом шелковой ткани.
Каждый нашел что-нибудь для себя. Один только перс не хотел расстаться со своей собственной кольчугой. Ее прочность много раз проверена, говорил он, а что ждать от этой, неизвестно. Кольчуга — старый друг, всегда служивший верой и правдой, он не откажется от нее ради новых, еще не проверенных. Поверх кольчуги перс надел рубашку и тунику. А Гиги, нахлобучив на голову шлем, закрыл уши и серьги складками ткани. Еще один кусок ткани он обмотал вокруг шеи, потом связал его с теми, что спускались по обеим сторонам шлема, и рот его скрылся.
Накинув на плечи длинные плащи, друзья с облегчением осмотрели друг друга. Викинг и перс изменились до неузнаваемости, за них можно было не бояться. Новый наряд, казалось, достаточно изменил и Кентона. Коренастые ноги Гиги скрылись под плащом, а лицо так изменилось благодаря шлему и складкам ткани, что узнать его было нелегко.
— Хорошо! — пробормотал викинг.
— Очень хорошо! — отозвался Кентон.
У пояса они закрепили свои мечи и те короткие клинки, которые выковал Сигурд. И только Гиги не взял ни клинок северянина, ни свою огромную булаву. Последняя была слишком хорошо известна, а меч — слишком большим, ни то, ни другое нельзя было спрятать. Он выбрал два не очень длинных меча, затем взял кусок тонкого каната и привязал к нему небольшой крюк. Обмотав канат вокруг себя, он повесил крюк у пояса.