Как будто смытая массой воды, исчезла стена комнаты, на ее месте возникла огромная набегающая волна, она сомкнулась над Кентоном, подняла его, опять бросила вниз и наконец отступила, оставив его, задыхающегося, выбираться на поверхность.
Он опять оказался посреди бирюзового моря!
Корабль был рядом. Рядом! Его изогнутый нос находился совеем близко, вот он уже почти проплыл мимо. Едва касаясь гребней волн, с корабля свешивалась золотая цепь. Кентон потянулся к ней — и не достал.
Его отбросило назад. Сияющий корабль тенью мелькнул мимо Кентона. Но вдруг он увидел еще одну цепь, черную, спускавшуюся с кормы.
Уцепившись за нее руками, он поплыл, рассекая волны. Потом медленно, осторожно он стал выбираться из воды, крепко держась за цепь. Подтянувшись уже к самому борту, он поднял голову, чтобы взглянуть на палубу.
Длинные сильные руки схватили Кентона за плечи, подняли, швырнули на деревянный пол. Его крепко связали, ноги стянули ремнями.
Кентон увидел перед собой лицо барабанщика с лягушачьим ртом, а за его мощной спиной — бледное лицо Кланета. Раздался его голос:
— Гиги, давай его внутрь
Кентон почувствовал, как огромные руки барабанщика легко, словно младенца, подняли его и понесли в черную каюту.
Барабанщик опустил Кентона и стал рассматривать его с удивлением и любопытством. С таким же любопытством на него уставились агатовые глаза рыжебородого воина и прозрачные — Кланета.
Кентон окинул взглядом всех троих Черный жрец — тело его было мощным и мускулистым, как у слона, кожа — мертвенно-бледной, слабый ток крови в жилах ничем не выдавал себя; лицо его напоминало лицо Нерона, ^вылепленное из холодной глины неумелыми руками.
Гиги — барабанщик с лягушачьим ртом. У него были заостренные уши, короткие кривые ноги, поддерживавшие мощное тело, огромные плечи и длинные жилистые обезьяньи руки, силу которых Кентон уже испытал; ядовитая усмешка играла в уголках его узких губ. В нем было что-то от древних богов, что-то от Пана.
Рыжебородый перс, он пришел из тех времен, когда персидские полчища были для всего мира тем, чем позднее стали римские легионы. Во всяком случае, так показалось Кентону, когда он увидел его легкую кольчугу, обтянутые шелком ноги в высоких ботинках, кривые кинжалы и турецкую саблю на поясе. Он больше, чем остальные, походил на обыкновенного человека. В облике Кланета таилось что-то загробное, потустороннее, Гиги напоминал некий мрачный шарж, а у этого под аккуратно подстриженной бородой видны были полные яркие губы, выдававшие чувственность, любовь к жизни, кожа была светлее и нежнее, чем у Кентона, тело — крепкое и мускулистое. Но его угрюмое лицо носило глубокий отпечаток покорности и скуки, которую не могло прогнать даже искреннее живое любопытство, вызванное появлением Кентона.
Перед Кентоном стояла огромная каменная глыба из красного железняка. Шестеро жрецов, преклонив колени, молились чему-то, находившемуся в нише над камнем. Кентон не мог понять, что это было, но чувствовал, что оно источает зло. Существо было чуть выше человеческого роста, черное и бесформенное, оно напоминало какое-то скопление свивающихся теней. Оно пульсировало и трепетало, тени сгущались, сжимались, исчезали внутри него, а на их месте появлялись новые.
Каюта была темной, мрачные стены напоминали черный мрамор. По стенам метались тени, сгущались в углах, казалось, они только и ждут приказа, чтобы обрести плоть.
Зловещие, мрачные тени — они походили на те, что скрывались в нише.
Как и в каюте Шаран, здесь имелась внутренняя дверь, у которой сейчас столпились одетые в черное бледные жрецы.
— По местам, — скомандовал им Кланет, первым нарушив молчание Жрецы исчезли. Закрыв за ними дверь, черный жрец коснулся ногой одного из молившихся.
— Наш повелитель Нергал доволен вашим поклонением, — сказал он, —- смотрите — он услышал ваши молитвы!
Кентон взглянул на существо в нише. Оно не было больше окутано тенью, Кентон мог его рассмотреть. Оно имело человеческое тело, а лицо его было тем самым ужасным ликом, который Кентон видел во время битвы богов.
Лицо Нергала — Повелителя Мертвых!
А что такое эти трепещущие тени, скрывавшие лицо?
Кентон почувствовал, что Кланет тайком наблюдает за ним. Так все это было подстроено! Подстроено, чтобы напугать его! Он открыто посмотрел в лицо Кланету и улыбнулся.
Перс рассмеялся.
— Эй, Кланет! — сказал он. — Там у тебя что-то не сработало. А может, этот незнакомец видел подобное и раньше. Может, он сам чародей и не то еще умеет. Да, Кланет, придется тебе придумать что-нибудь другое.
Он зевнул и уселся на низкую скамью. Лицо черного жреца еще более помрачнело.
— Тебе бы лучше помолчать, Зубран, — сказал он, — а то может статься, что Нергал придумает что-нибудь и для тебя, чтобы навсегда покончить с твоим неверием.
— Неверием? — отозвался перс. — Нергал существует, меня тяготит другое. Мне надоело это однообразие. Неужели ты не можешь придумать ничего другого, Кланет? Неужели Нергал не может? Что-нибудь новенькое, а? Клянусь Ариманом, я хочу, чтобы он сделал что-нибудь!
Он опять зевнул во весь рот. Разгневавшись, черный жрец повернулся к молившимся.
— Уйдите, — приказал он, — и пришлите ко мне Закеля.
Один за другим молившиеся вышли из каюты. Черный жрец, не сводя с Кентона глаз, опустился на скамью. И барабанщик, сидя на корточках, тоже рассматривал его. Перс что-то бормотал про себя, перебирая свои кинжалы. Дверь отворилась, и в каюту вошел еще один жрец. В руке он держал длинный извивающийся кнут с металлическими наконечниками, конец которого несколько раз обвивал его руку. Жрец склонился перед Кланетом.
Кентон узнал его. Он видел его раньше, этот человек сидел на высокой площадке у подножия мачты. Закель был надсмотрщиком, своим кнутом он мог достать любого из гребцов, если тот работал плохо.
— Тот ли это, кого ты видел на палубе несколько снов назад? — спросил Кланет. — Ты говоришь, он растаял в воздухе, когда эта девка Иштар наклонилась над ним?
— Это он, господин, — ответил надсмотрщик, — да, господин, это он, — сказал Закель, подходя к Кентону и всматриваясь внимательнее.
— Куда же он скрылся? — спросил Кланет, обращаясь скорее к самому себе, чем к другим. — В каюту Шаран? Но если так, почему же она выгнала его, отдав на растерзание своим кошкам? И откуда взялся этот меч, которым она размахивала и дразнила его? Мне знаком этот меч...
— Господин, тогда он не был в каюте, — вмешался Закель, — Я видел, как она искала его и вернулась к себе одна. А он исчез.
— И как он догнал нас? — вслух размышлял Кланет. — Два сна назад... Корабль далеко ушел за это время. Мы видели, как он барахтался в воде. И вот он опять здесь. И раны его кровоточат, будто совсем свежие. И как он пересек границу? Да — как пересек границу?
— О, вот наконец-то ты задал хотя бы один существенный вопрос, — воскликнул перс. — Пусть он расскажет, и, клянусь Девятью Преисподними, недолго потом я останусь у тебя, Кланет!
Кентон увидел» как барабанщик делает знаки Зубрану, словно предупреждает его о чем-то, увидел, как подозрительно сощурился черный жрец.
— Ха-ха! — Гиги рассмеялся — Зубран шутит. Разве не покажется ему жизнь там такой же скучной, как и здесь, с нами? Не так ли, Зубран?
И опять в его голосе послышалось предупреждение. Перс понял это.
— Да, пожалуй, это верно, — проворчал он. — Все равно, я ведь дал клятву Нергалу. И все же, — пробормотал он, — боги наделили женщину таким даром, который не надоест и за всю историю мира.
— В царстве Нергала они теряют его, — мрачно ответил черный жрец. — Помни об этом и попридержи язык, а то как бы он не привел тебя в места похуже этих — здесь у тебя по крайней мере есть тело.
— Позволь сказать, господин, — Кентон услышал голос Закеля; в его взгляде Кентон почувствовал угрозу.
Черный жрец кивнул.
— Он, наверное, не почитает нашего Повелителя и поэтому смог перейти границу, — сказал Закель. — Возможно даже, что он вырвался из рук твоих жрецов, сгинул в пучине моря, а потом все равно вернулся?