Меня держали, как я понял, в одной из подземных комнат. Она была довольно уютна, но без окон и, разумеется без дверей. Здесь меня развязали и оставили.
Ярость моя быстро угасла. Взамен мною овладело отчаяние. Баркер, конечно, использует все возможности, чтобы добраться до Конзардине. В этом я был уверен. Но сможет ли он сделать это вовремя? Сдержит ли Конзардине свое слово, когда узнает, что мы обнаружили? В этом я уже несколько сомневался. Конзардине был человеком, который должен сам все увидеть. А если предположить, что он в самом деле поверит? Может быть, ярость толкнет его на необдуманные, поспешные действия и приведет к тому же, к чему пришли я и Кохем? А Сатана останется победителем.
А Ева! Чего она только не сделает, когда узнает от Гарри о случившемся со мной. Я не сомневался, что маленький человек вскоре найдет возможность выяснить, что со мной произошло.
Что за чертовщину решит учинить со мной Сатана для своего развлечения?
Первая ночь не была для меня слишком веселой. День тянулся бесконечно долго. Но когда по прошествии второй ночи я увидел Сатану, то надеялся, что по мне нельзя заметить, сколь мучительные часы я провел.
Он вошел без предупреждения. Его сопровождал Конзардине. Сатана .был облачен в длинный черный плащ. Он уставился на меня горящим взглядом. Но я смотрел на Конзардине. Виделся ли с ним Баркер? Конзардине равнодушно разглядывал меня, лицо его было совершенно бесстрастно. Сердце мое замерло.
Сатана сел. Я без приглашения последовал его примеру, достал из кармана портсигар, вежливо предложил Сатане сигарету и немедленно пожалел о своей детской выходке. Он рассматривал меня, не обращая внимания на протянутый портсигар.
— Я не сержусь на вас, Киркхем, — изрек Сатана. — Если бы я мог испытывать сожаление, я бы сожалел о случившемся. Но вы сами всецело виноваты в своем положении.
Он помолчал. Я ничего не ответил.
— Вы хотели обмануть меня, — продолжал он. — Вы хотели укрыть человека, которого я приговорил. И вы лгали мне. Вы осмелились идти против моей воли. Вы поставили под сомнение мое предприятие, связанное с «Астартой», если вообще не сорвали его. Вам больше нельзя доверять. Вы бесполезны для меня. Что вы можете мне ответить? Что, вы полагаете, вас ожидает?
— Небытие, я полагаю, — беспечно ответил я. — Но зачем терять время, оправдывая одно из ваших убийств, Сатана? В настоящее время убийство уже можно считать вашей второй натурой, которая нуждается в объяснении не более, чем тот факт, что вы едите, когда голодны.
Его глаза бешено сверкнули.
— Вы нарочно остались с Кохемом наедине, потому что хотели предотвратить гибель «Астарты», зная, что Я предрешил ее.
— Все верно, — согласился я.
— И вы лгали мне! — повторил он. — МНЕ!
— Одна хорошая ложь всегда вызывает другую, Сатана, — ответил я. — Начали лгать вы. Если бы вы открыто мне все рассказали, я бы попросил вас не поручать мне это задание. Вы этого не сделали. У меня возникло подозрение, что вы меня обманули. Известно же, факт: однажды солгав, человек солжет еще раз.
Я взглянул на Конзардине. Его лицо было столь же непроницаемо и невозмутимо, как лицо Сатаны.
— В ту минуту, когда Кохем выпустил кота из мешка, я потерял к вам всякое доверие, Сатана, — продолжал я. — Насколько я вас теперь знаю, вы могли приказать убийцам с «Херувима» избавиться от меня после того, как я достану для вас каштаны из огня. Как вам уже говорил один из одураченных вами: вините себя, Сатана, а не меня.
Конзардине внимательно смотрел на меня. Мне стало удивительно легко и свободно. В этот момент я не чувствовал никакого страха.
— «Отец лжи», — сказал я, — или лучше называть вас более древним именем: «Князь обмана». Все, что произошло, можно объяснить в двух словах. Вы не можете мне доверять, а знаю я слишком много. Хорошо. И за то, и за другое вы должны благодарить только самого себя. Я уже достаточно знаю вас. И если вы полагаете, что я буду просить у вас пощады, то вы ошибаетесь.
— Конзардине, — спокойно обратился к спутнику Сатана, — Джеймс Киркхем сделан из хорошего теста. Он мог бы мне быть очень полезен. Все это. очень прискорбно, Конзардине. Очень прискорбно!
Он благожелательно рассматривал меня.
— Хотя, откровенно говоря, я не заметил, чтобы ваша осведомленность пошла вам на пользу, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы узнали, какая ошибка выдала вас. Да, я хочу вам Помочь, Джеймс Кирк-хем, — мурлыкал он. — Может быть, когда кончится ваш жизненный путь здесь, вы попадете на какую-то другую землю, которая, скорее всего, очень похожа на нашу. Возможно, вы встретитесь там со мной или с кем-то, похожим на меня. И вам не захочется снова повторять свои ошибки.
Я молча внимал этому зловещему витийству, но в конце концов мне стало интересно.
— Ваша первая ошибка — ссылка на игру в бридж. Я заметил, как удивился Кохем. Вы слишком поспешили. Вы должны были дождаться своего часа. Запомните это и, когда попадете в другой мир, никогда не спешите.
Очевидно, у вас была на то причина. Не менее очевидно, что ваша поспешность насторожила меня и послужила поводом для выяснения причины. Урок второй: в том мире, в который вы в скором времени попадете, будьте осторожны и не давайте вашему противнику повода для подслушивания.
Когда я вернулся, вы простодушно сделали вид, что не замечаете явного ужаса Кохема. Вы старательно отводили от него глаза во время последнего разговора. Это тоже слишком наивно, Джеймс Киркхем. Из этого следовало, что вы недооценили разум, который хотели обмануть. Вам следовало тотчас же страшно возмутиться и пожертвовать Кохемом, обвинив его передо мной. В новом замечательном мире, где вы в скором времени можете оказаться, никогда не следует недооценивать своего противника.
Но я тем не менее дал вам еще один шанс. Зная Кохема, я понимал, что во время моей заботливой хм... обработки его мозга вы связывались с убежищем, его последним убежищем. Он прошел обработку, он видел вас, а потом получил возможность бежать. Как я и думал, он пошел прямо к вам. Если бы в тот момент, когда он к вам вошел, вы схватили его, подняли тревогу и уже теперь пожертвовали бы им, возможно, я бы стал снова вам верить. Вы проявили непростительную слабость и чувствительность. Кто вам этот Кохем? Запомните, в новом мире недопустима сентиментальность.
Из этих циничных разглагольствований мне стали очевидны два факта. Сатана не знает ни того, что я уходил из своих апартаментов, ни того, что я столкнулся с Кохемом в коридоре. Я почувствовал себя увереннее. Но поймали ли они Кохема?
— Между прочим, как поживает Кохем? — вежливо спросил я.
— Неважно, неважно, бедняга, — ответил Сатана. — Однако он сумел доставить мне восхитительный день. Сейчас он лежит в темном тайнике около лаборатории. Отдыхает. Через некоторое время у него появится возможность выйти оттуда. После этого во время своих тщательно продуманных мною скитаний он сумеет найти немного еды и питья. Я не хочу, чтобы он довел себя до истощения и тем испортил мне удовольствие. Или до полного умственного истощения, другими словами, я не позволю ему умереть от изнурения или голода. Нет, нет, великолепный Кохем еще доставит мне много веселых часов. Я не собираюсь отправлять его снова к моим маленьким зеркалам. Они уже сделали свое дело. Но перед его кончиной я расскажу ему, что вы им интересовались. Так как я абсолютно уверен, что вы сами не сможете это сделать.
Он встал и торжественно провозгласил:
— Джеймс Киркхем! Через полчаса вас будут судить. Будьте готовы к этому времени появиться в храме. Пойдемте, Конзардине.
Рухнула моя последняя надежда, что Сатана оставит меня наедине с Конзардине. Мне отчаянно хотелось поговорить с ним. Он вышел следом за Сатаной, даже не обернувшись. Панель закрылась за ними.
Я вспомнил Картрайта. Конзардине привел его в храм и все время стоял рядом с ним, пока не началась пытка следами. Может быть, он еще вернется ко мне.
Но Конзардине не вернулся. Полчаса пролетели быстро. Четверо потребителей сатанинской отравы вошли ко мне. Они повели меня по высеченным из камня длинным наклонным коридорам вверх, двое впереди и двое сзади меня. Наконец они остановились. Я услышал звук гонга. Открылась панель. Рабы хотели втащить меня внутрь, но я оттолкнул их и шагнул вперед. Панель закрылась за мной.