— Боги Му! — вскричала она. — Помогите нам!
И как только девушка заговорила, ее слова, усиленные в тысячи раз, эхом покатились в долину внизу.
— Боги Му! — загремело могучее эхо. — Помогите нам!
Ошеломленная, Зора застыла перед святыней, так и не поднявшись с колен. Мимар с ликующим лицом ощупью нашел ее.
— Место Силы! — закричал он. — Истинными были слова древних! Люди Эту, проснитесь! — И тут же его слова прокатились по долине, многократно отражаясь эхом: — Проснитесь! Проснитесь!
Снизу, из раскинувшегося белого города, раздались изумленные крики. Толпы мужчин и женщин вылились на широкие улицы в поисках источника этого громового голоса.
Высокий и стройный, как в юности, стоял слепой арфист на первой из трех ступеней святыни, ветер развевал его рваную одежду и длинные седые волосы. Пыльцы Мимара пробежали по струнам арфы, и голос его начал выводить первые стеки древней военной песни Эту.
На Ульфа, уже потерявшего счет ранам, эта дикая мелодия подействовала, как пряное вино. Стоя перед ступенями, он сдержал воинов в красных одеждах градом могучих ударов.
— Пой же, Мимар! — вскричал он. — Слава Вотану! — И меч его одним ударом разрубил пополам очередного стражника. — Вот так сражаемся мы на севере!
С яростным воем воины ринулись на него. Ульф был оттеснен на первую из трех широких ступеней, ведущих к святыне. Зоре и Мимару невольно пришлось подняться на вторую ступень.
И если на нижней ступени человеческие голоса разносились, как гром, то теперь они стали просто оглушительными. С удесятеренной силой боевая песнь понеслась по долине, придавая людям храбрости, разгоняя кровь в жилах, укрепляя души мужеством, пока люди не почувствовали себя равными богам. Зора слышала, как в городе ропот отдельных голосов сливается в единый боевой клич! Солнце сверкало на лезвиях мечей и кинжалов, когда пробужденные люди бежали по улицам. Эту больше не был Городом Страха, его народ, разбуженный жестокой боевой песнью Мимара, сбросил хомут рабства и тоски.
В городе началось сражение. Разъяренное население напало на тех, кого оставили охранять Эту. Через несколько минут горожане уже освободили свой город и теперь неудержимым потоком неслись к Месту Силы, неся с собой переносные лестницы и веревки, чтобы штурмовать утесы. Но Зора нервничала. Сможет ли северянин сдерживать Харга со своими воинами до прибытия жителей Эту?
Еще более дикой стала музыка Мимара, заглушив лязг мечей и крики стражников Харга. Ульф шатался от усталости, но все так же стойко оборонял первую из трех ступеней, ведущих к нише.
— Трусы! — выкрикнул Харг своим воинам с глубоким презрением в голосе. — Вы позволите всего лишь одному человеку перебить вас? И это тогда, когда и принцесса Зора, и Место Силы почти что у нас в руках? В сторону!
И, с бледным лицом и сверкающими глазами, подняв свой тяжелый боевой топор, Харг пошел на северянина.
— Вот мы и встретились, варвар, — мрачно усмехнулся он. — Теперь один из нас умрет!
— Значит, ты! — крикнул Ульф и взмахнул мечом.
За несколько часов до этого такой удар был бы смертельным, теперь же, утомленный потерей крови, Ульф лишь процарапал грудь Харга. Обнажив зубы в зверином оскале, темнокожий уроженец Мура взмахнул топором.
Ульф инстинктивно отразил удар, но сила его заставила северянина отступить на шаг, и он упал на вторую ступеньку, чувствуя, что у него уже нет сил подняться. Смутно он видел, как Харг рванулся вперед, поднимая блестящий топор…
В этот момент слепой арфист, стоящий теперь на третьей ступени, в самой нише, с дикой силой ударил по струнам арфы. Грозовые, оглушительные, могучие аккорды эхом отдались от скал. Здесь, в центре святыни, действительно было Место Силы, увеличивающей звуковые волны настолько, что затряслись черные базальтовые стены… затряслись в ритме музыки Мимара.
Ульф с трудом сел на ступень и ошеломленно почувствовал, как вся гора качается под ударами этих звуков. Харг отшатнулся, словно получил мощнейший удар, топор выпал у него из рук. Воины в алых одеждах и жрецы Кота зашатались и стали жаться друг к дружке для поддержки, с бледными, искаженными паникой лицами, в то время как утесы вокруг поднимались и опускались, словно волны.
Мимар продолжал играть. Все громче становился зловещий грохот, со скал сыпались струйки камней. Ульф вспомнил заснеженные вершины Кавказа, где громкая песня могла привести в движение тонны снега, и заставил себя подняться на колени.