— Как это — неизвестно?
— Корабль не вернулся. Ожидаемое время возвращения — девять стандартных лет. Видели, что он возвращается на обычной тяге. В последнем сообщении, которое мы получили, они предупреждают, что при использовании этого энергетического источника следует соблюдать колоссальную осторожность.
— Это очевидно. Осмелюсь предположить, что ваш пилот здорово налег на переключатель ЦВ, если так далеко вылетел из диапазона связи. Для испытательного полета нужно было взять корабль МТ, а не связываться с хлипкими «телами».
— Есть одно предположение: что мы неверно использовали данные корвиков, — продолжал Бреслау, задумчиво кивнув в ответ на ее замечание. — Можно легко проэкстраполировать разрушающий потенциал ЦВ фактора. И мы должны быть уверены, что не исказили данные и тем самым не высвободили неконтролируемые или нестабильные излучения, которые могут иметь последствия космического масштаба. — Бреслау взглянул на нее с надеждой и тревогой.
«Да, игра стоит свеч, — размышляла Хельва. — Подумать только межгалактические полеты! Испытательный корабль вынесло на расстояние в девять стандартных лет!»
— Для начала, господа, хочу поблагодарить вас за то доверие, которое вы мне оказали, — произнесла она после долгого молчания. — Однако, меня одолевают сомнения: не потому ли вы остановили на мне свой выбор, что я, расплатившись с вами, — правда пока только теоретически — представляю для вас наименьшую материальную ценность, поскольку в случае потери вашим финансам ничего не грозит?
Один Паролан по достоинству оценил ее колкость и расхохотался, ничуть не скрывая своего восхищения.
— Знаешь, Хельва, сейчас не время упражняться в остроумии, — упрекнул ее Рейли. — Для нас ты как раз представляешь наибольшую материальную ценность из всего персонала. И должен вам заметить, Паролан, что я не усматриваю никакого юмора в столь возмутительном предположении. Чувствовалось, что шеф рассердился не на шутку.
— В таком случае вы бессовестный вымогатель.
— Что? — взревел Рейли, разом забыв о Найале.
— Вам, шеф, прекрасно известно, что я всегда хотела иметь такой двигатель, с тех самых пор, как узнала о его существовании. И что я безусловно захочу остаться на службе в Центральных Мирах, чтобы его заполучить!
Паролан мгновенно успокоился и теперь наблюдал за ней.
— Вот в чем смысл вашей игры, не так ли? — холодно спросила Хельва. Теперь она обращалась только к Паролану, и он это понимал. Он продолжал молча смотреть на нее, только желваки ходили на скулах.
— Если честно, то да, — ответил Рейли, когда для всех стало очевидно, что Паролан так ничего и не скажет. — И у тебя не так много времени, чтобы принять решение.
— Это почему же?
Едва заметная перемена в выражении лица шефа вызвала у нее взрыв обиды и гнева. Так вот, значит, как Центральные Миры обращаются со своими мозговыми кораблями! Зря она не вызвала КОМ и ОЗИРМ. И с Броули тоже надо было связаться. Пусть Центральные Миры сами расхлебывают свою кашу.
— Пойми, Хельва, Центральные Миры связаны федеральными директивами, а эти директивы издают и контролируют граждане нашей цивилизованной галактики. И целый ряд из этих ограничений невозможно обойти. Пока не будут получены дополнительные премиальные от Федерации, ты по-прежнему подчиняешься Центральным Мирам. После их подтверждения наши с тобой взаимоотношения — характер полномочий, тип контракта, формулировка и состав отдельных статей, оплата и привилегии — все это будет регулироваться совершенно новым пакетом директив. А вздумай мы поступить по-другому, — неумолимо продолжал Рейли, — нас мигом одолеют правозащитники всех мастей, которые начнут рыться в наших архивах, дышать нам в затылок и всячески осложнять нашу работу. Ты зарекомендовала себя отличным работником. И наша служба в тебе чрезвычайно заинтересована. И до сих пор наша заинтересованность всегда шла тебе на пользу. Тебе были предоставлены все возможности, чтобы как можно раньше достичь полной финансовой независимости. И мы надеемся, что ты учтешь это теперь, когда мы предлагаем тебе стать первым кораблем МТ с полноценным р-двигателем.
— Если это сейчас уместно, я хотела бы принести свои извинения. Я не знала, что условия контракта изменяются после выплаты долга. И, я думаю, вы не станете судить меня слишком строго за то, что мне захотелось разобраться во всех тонкостях нашего разговора, который мы и завели-то только затем, чтобы скоротать время в ожидании подтверждения премиальных.
Из объяснений капитана Бреслау я однозначно поняла: существует угроза, что я могу взорваться, превратившись в новую звезду…
— Я возражаю, — Бреслау стремительно вскочил. — Ты можешь сама убедиться, насколько обоснована эта теория! Мы провели испытания…
— Которые вас до того напугали, что вы решили подстраховаться и проверить, не произошло ли путаницы с данными. Нет, господа. Мне дорога моя шкура и я предпочитаю сохранить ее в целости.
— Твоя капсула сделана из чистейшего титана, — выпалил Бреслау, — а он устоит…
— Вы хотите сказать устоит, если у меня внутри взорвется целое солнце? — перебила его Хельва. — Не забывайте, Бреслау, что я и так уже пострадала от жара новой звезды. И ваша непроницаемая титановая оболочка не спасла меня от повреждения… и человеческого коварства.
Исчерпав все доводы, Бреслау обессиленно упал на кушетку. Из его коллег только Паролан не проявлял признаков замешательства или досады. Услышав ее отказ, он рывком повернул голову по направлению к центральному пилону. На лице его застыло выражение горькой насмешки, слишком горькой даже для такого циника каким был Паролан. На один мимолетный миг он забыл о своих глазах, и в них мелькнула острая боль и еще выражение, которое Хельва видела всего раз в жизни — в глазах умирающего.
Однако заговорил именно он — усталым бесцветным голосом.
— Никто и не пытался, Хельва, скрыть от тебя опасность, связанную с новым заданием. Кроме того, мы постарались, чтобы весь этот непроходимый лес законодательных ограничений работал на тебя. Тебе было бы выгоднее продлить прежний контракт, вместо того, чтобы заключать новый. Если ты мне не доверяешь, можешь справиться в своем личном деле. Кое-какие статьи старого контракта мы бы могли исправить. Но в новом мы уже не сможем изменить ни единой буквы. А теперь будь любезна выслушать нас, а потом будет достаточно, если ты просто скажешь да или нет.
Казалось, ему безразлично, какое решение она примет. Вот только почему — этого она понять никак не могла.
Добриньон откашлялся и медленно, как будто стараясь собраться с мыслями, направился к ее пилону.
— Видишь ли, Хельва, планируемый полет к Бете Корви продиктован несколькими целями, и выполнение каждой из них требует таких качеств, способностей и знаний, что все сходится на тебе. Я постараюсь объяснить то, что относится к сфере моей деятельности.
По нашему глубокому убеждению, мы могли бы так запрограммировать будущих исследователей, чтобы им не грозила психологическая дезориентация в результате переноса на Бете Корви. Но это при условии, что нам будет известно, какие измерения происходят в психической сфере человека, пребывающего в корвианской оболочке. Я понимаю, Хельва, что мы требуем от тебя слишком большой жертвы, но у меня есть свои, вполне бескорыстные причины просить именно тебя отправиться на Корви. И я, и Паролан — мы оба уверены: если ты вернешься и убедишься, что в корвиканской среде личности солара Прейна, Керлы Стер, Шадресса и Ансры Колмер сохранились или, наоборот… уничтожились, то сумеешь справиться с чувством вины и неудачи, возникшим у тебя после первого полета.
К тому же, ты самый подходящий, если не единственный человек, который сможет узнать… иммигрантов, — Добриньон мимолетно усмехнулся. Хельва же подумала, что этот термин вполне уместен. Она боялась признаться даже себе самой, как ее пугает и… притягивает перспектива возвращения на Бету Корви. — Даво Филанзер вызвался принять участие в полете. Но, если честно, его психопрофиль свидетельствует о глубокой травме. И я боюсь, что он тоже может… ну да, иммигрировать.