Этот вопрос повис без ответа в напряженной тишине, последовавшей за вспышкой социолога. Кен понял, что в душе каждого идет борьба между неосуществившимися надеждами и привитым с детства послушанием закону. Им не хотелось покидать Дьюну. Они признали это решение правильным, однако сознание выполненного долга никого не сделало счастливым.
— Почему? — Кен словно со стороны услышал свой голос. — Потому что исторический опыт доказал, что две разные цивилизации не могут сосуществовать на одной планете. Результат очевиден — конкуренция, прямая агрессия и — разрушение! Бог свидетель, как я не хочу покидать Дьюну... Но если мы останемся здесь, хрубанов ждет судьба Сиванны.
— Теперь я понимаю, почему в старину так часто использовали геноцид для решения проблем, подобных нашей, — заметил Бен с невозмутимым видом. — В конце концов за открытием Америки последовало массовое истребление индейцев. И наши предки сняли сливки с молока. А ведь у них не было бластеров... — голос Аджея упал до шепота.
— Бен, ты что, рехнулся? — завопил Лоренс; глаза его расширились до ужаса.
— Ты болен, Аджей! — воскликнул Моуди. — Что с тобой?
Бен улыбнулся, откинувшись на спинку кресла.
— Я просто думал вслух. Надо было высказать это... высказать и забыть.
Судя по выражениям лиц собравшихся в комнате мужчин, такая идея приходила в голову каждому; это была отвратительная, мерзкая мысль. Бен был прав. Стоило высказать ее, ощутить ее кровавый аромат — и отбросить навсегда.
— Вот почему введен Принцип Раздельного Существования, — задумчиво произнес Кен. — Мы прогрессируем, мы развиваемся, что и доказывает ваша реакция. Что ж, если мы справимся с проблемой, решим этот спор о Дьюне, то история обессмертит наши имена.
Он опустил на стол пустую чашку. Ему хотелось еще кофе, но Кен не горел желанием задерживаться в напряженной атмосфере обеденного зала.
— Док, дай-ка мне что-нибудь взбадривающее, ладно, — попросил он. Хочу поработать ночью.
— Зачем ты разбираешься с этим ревом и мурлыканьем, Кен? К чему нам сейчас язык туземцев? — спросил Лоренс.
— Не знаю, — честно отвечал Кен, ожидая, пока доктор выберет для него стимулятор, — но я не могу бросить это дело. По крайней мере, хоть какое-то занятие...
— Знания никогда не бывают лишними, — заметил Дотриш, перебирая тщательно выполненные рисунки растений. — Мне бы хотелось иметь список их названий на языке хрубанов, — он похлопал по пухлой папке ладонью. — Для моего отчета и собственного удовольствия, — он благосклонно посмотрел на Кена.
— Скажи-ка, Хрул не собирается завтра в свою деревню? — спросил Солинари. — Мне хотелось бы ее осмотреть.
Кен утомленно потер лицо, ожидая пока подействуют пилюли Моуди.
— Хрул ничего не сказал о том, сколько он намерен у нас оставаться. Но мне бы хотелось сделать побольше записей его речи.
— Знаешь, — задумчиво произнес Ли, — пожалуй ты прав. Чем скорее ты выучишь их язык, тем лучше.
— Разумная мысль, — одобрил Аджей. — Надо же как-то общаться. М-да... Ладно, Кен, когда ты составишь свой первый словарь, я тоже немного помяукаю...
Рослый ветеринар встал, потянулся до хруста в суставах и, с неожиданным для человека таких габаритов проворством, выскользнул из комнаты.
— Эй, Бен! — Дотриш ошеломленно уставился в опустевшее кресло, потом перевел взгляд на ухмыляющегося Кена Рива и покачал головой. Удивительный человек! Никогда не поймешь, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Ну кто еще хочет изучать язык этих хрубан? Такой возможности больше не представится.
— Нам не долго осталось ею пользоваться, — мрачно заметил Лоренс. Он посмотрел в окно, в ту сторону, где за полями и рощами петляла река и добавил: — Я бы отдал свою левую руку, чтобы узнать, что происходит сегодня вечером в деревне Хрула.
Глава 6
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ
Когда пленки и магнитозаписи были, наконец, доставлены в кабинет директора Корпуса Космических исследований, он лично отнес их Первому Консулу, не позволив никому прикоснуться к запечатанному металлическому ящику. Директора, к его глубокому удовлетворению попросили остаться, пока Консул не просмотрит материалы, освещавшие первый контакт со странной расой, обнаруженной на Рале.
Заключительные кадры промелькнули на экране и погасли.
Директор молча наблюдал за Первым, пока тишина не стала невыносимой.
— Сэр, — преодолевая неуверенность, сказал он. — Основной закон в опасности. Мы должны эвакуировать своих людей.