Четвертого Консула попросили более подробно осветить проблемы образования. Почтенный джентльмен мгновение смотрел на свой пухлый доклад и вдруг выпустил его из рук; стопка листов упала на стол.
— Здесь масса статистических данных. Но Первый Консул уже сказал вам самое главное: среди молодежи лишь один из двухсот проявляет интерес к занятиям. Не стремятся, а всего лишь проявляют интерес! Если нет стимула учиться, зачем себя утруждать? Судя по данным об уровне начального образования, в моей дальнейшей деятельности нет никакого смысла. Скоро совсем не останется учителей, чтобы учить тех, кто не хочет ничему учиться!
Он пожал плечами и сел. Голова его упала на грудь, весь вид выражал полное уныние.
Шестой Консул встал и откашлялся, намереваясь слегка рассеять пессимизм, в который повергло всех выступление Четвертого. Зачитав половину своего отчета по промышленности, он тоже замолчал, и его доклад шлепнулся об стол.
— Нет смысла продолжать. Возможно, мне повезло, так как большая часть операций в моем департаменте автоматизирована, и в настоящее время подготовка персонала не является столь острой проблемой. Но она непременно возникнет. Причем очень скоро.
Третий Консул пристально оглядел коллег, пытаясь поймать их взгляды. Наконец, он дошел до Второго и промолвил:
— Я полагаю, вы тоже собираетесь сетовать на судьбу, чтобы оправдать постыдное равнодушие и неспособность к действиям?
— Совсем напротив, — ответил Второй, предварительно бросив взгляд на Первого Консула; тот кивнул головой, предлагая ему продолжать. — Мой департамент постоянно набирает стажеров. Конечно, многие кандидатуры мы отклоняем по причине физической непригодности. Другие разочаровываются и уходят сами... к сожалению финансирование космических исследований совершенно не соответствует стоящим перед нами задачам. В результате у нас остаются лучшие из лучших. Если Шестой не против, я, вероятно, сумею выделить кадры для освоения той перспективной планеты в секторе 9А-23, пока не будут подготовлены соответствующие специалисты. Но корпус сможет только начать работу; дальнейшее — наша общая проблема.
В тоне, которым Второй внес это спасительное предложение, было нечто такое, что возмутило Третьего гораздо больше, чем возражение Первого против приоритета мира 9А-23 перед пасторальной планетой Наверняка все эти сокрушительно пессимистические доклады содержат явные преувеличения! Более того, здесь пахнет сговором! Третий решил проверить все данные на компьютере, однако это требовало времени, а Первый консул уже поставил на голосование свой проект колонизации. Третий чувствовал, что обязан найти какие-то возражения, но дело было уже сделано — шесть других консулов поддержали Первого.
Не теряя времени. Первый дал слово директору Корпуса Космических Исследований.
Директор поднялся. В этот момент он испытывал к Первому Консулу огромную, граничащую с восхищением благодарность; надо же так мастерски разрешить такой скользкий вопрос!
Директор учтиво поклонился главе Хрубы, не уловив в открытом взгляде Консула ни единого намека на тот факт, что начало программы переподготовки, о которой он собирался сейчас говорить, было положено двадцать лет назад.
Глава 2
ИЗБАВЛЕНИЕ
Кену Риву потребовалось все его самообладание, выработанное за годы тяжких испытаний, чтобы не закричать во весь голос, не запеть во все горло, не запрыгать от радости и не выкинуть что-нибудь еще в этом роде. Как и следовало ожидать, пассажиры экспресс-лифта сверлили его суровыми взглядами, замечая на лице Кена широкую улыбку. Он пытался принять бесстрастный вид, но одна мысль о том, что скоро ему предстоит стать счастливым обладателем целого нового мира, делала эти попытки тщетными. Однако ему вовсе не улыбалось быть задержанным за нарушение общественного порядка — это отсрочило бы триумфальное возвращение к Патриции. Подавив ликованье, Кен опустил плечи, плотно прижал локти к бокам, подобрал живот, стиснул колени и застыл в этой позе, приличествующей для пребывания в кабине лифта.
Впрочем, ему никак не удавалось сдержать сумасшедший восторг — он просто светился, от радости. Красноречивые взгляды, которые исподтишка бросали на него попутчики, пока лифт спускался к жилым уровням, намекали на непристойность подобного поведения. Никогда прежде Кен не ощущал в такой степени запах людской толпы, жар, источаемый массой людских тел, сгрудившихся в кабине. Он задыхался от этой смеси духов и пота, приторных ароматов освежителя для рта и желудочного, эликсира, едкого запаха нагретых искусственных тканей, вони старой краски и мерзкого воздуха, что бил струей из отверстия кондиционера. Жалкие остатки испакощенной атмосферы, продляющие убогую жизнь изможденных обитателей планеты... Скоро он покинет ее навсегда!