– Система автоматического пилотирования повреждена, – отправил сигналы конденсат разума. – Необходим переход на ручное управление. Работа помощника нарушена. Запас энергии плазмы составляет десять процентов.
Неожиданно носовую часть что-то царапнуло. Это напоминало когти или ножи, которые пытаются пробраться внутрь шаттла.
– Ты слышал это? – закричала Эвелин.
Адам на мгновение подумал, что только сейчас осознал, что после пробуждения их отношения с Эвелин как-то изменились. Что-то между ними исчезло, и смерть Джаспера лишь подчеркнула это. Это была очень странная мысль. Он не стал тратить на нее время и отвлекаться, по-прежнему управляя шаттлом с помощью голографических элементов контроля.
– Уровень энергии плазмы – девять процентов.
Адам выключил двигатель, и обессилевший шаттл начал падать прямо на коричнево-серые скалы.
– Адам, что ты делаешь?
– Не двигайся с места, – ответил он. – Не отпускай гравитационный якорь.
Он проверил состояние своего якоря: все в порядке.
– Критическая скорость, – послал предупреждающие сигналы конденсат разума. – Вероятность выживания после столкновения: ноль.
– Адам.
Они не могут скрыться от врага, но им надо выиграть время, чтобы покинуть шаттл, прежде чем их найдут. Нужно сохранить достаточно энергии плазмы для маневров.
Расстояние до поверхности Красной планеты быстро сокращалось: тридцать километров, затем двадцать, а потом всего лишь десять. Со скоростью, в несколько раз превышающей скорость звука, Адам направил шаттл на склон горы.
– Столкновение неизбежно, – сказал конденсат разума. – Вспомогательные системы не работают. Уровень энергии плазмы: восемь процентов.
«У нас утечка», – подумал Адам. Будучи Говорящим с Разумом, он управлял шаттлами и зондами, летающими в далекие миры, но всегда делал это при поддержке конденсата разума. Сейчас же он остался один, и нужно с первого раза сделать все правильно, второго шанса не было.
Немного отрегулировав угол наклона с помощью боковых стабилизаторов, Адам подождал еще несколько секунд до тех пор, пока не смог различать камни на склонах так четко, что их можно было сосчитать. Затем снова включил основной двигатель.
Но, к его ужасу, ничего не произошло. Адам подумал, что двигатели тоже могли выйти из строя, как и вспомогательные системы. Затем кулак, искавший свою цель, снова дважды ударил по шаттлу. Что-то схватило Адама и потянуло с такой силой, что он потерял сознание, вероятно на несколько секунд. Когда темнота, застилавшая ему глаза, исчезла, в поле зрения появились острые скалы, находившиеся прямо под кораблем. Плазменный двигатель снова загудел и зашипел, прежде чем замолчать навсегда.
– Уровень энергии плазмы – ноль, – сказал конденсат разума.
Шаттл падал, словно тот камень, который оказался между двух валунов. А затем развалился.
Оперативный центр Кластера. Срочное совещание в режиме реального времени (длительность —3,41 секунды).
Тиберий (и 87 других): – Внутренний пояс обороны разрушен. Мы беззащитны.
Эразм (31): – Наше новое оружие бесполезно против корабля врага. В терминале Йорка в Мерике уничтожены три наших подразделения.
Джасемин (12): – Так не пойдет. Нам нужно собраться с силами.
Соломон (312): – Установки в Йорке заражены. Нужно защитить нашу целостность. Это нападение на нашу идентичность.
Анаракса (47): – Началось поглощение. Враг хочет не победить нас, а поглотить.
Соломон (1312): – Бартоломеус предупреждал об этом.
Грегориус (103): – Где он? Где наш стратег?
Соломон (1415): – Неизвестно. Его невозможно отследить.
Тиберий (99): – Он… растворился?
Эразм (32): – Он подвергся заражению спорами. Он не отзывается.
Грегориус (104): – Почему?
Эразм (32): – Неизвестно.
Пенелопа (1): – Где Урания?
Эразм (32): – Поглощена. Она была вместе с Бартоломеусом, и ее поглотили споры.
Эразм (33): – Заражены еще два терминала – на Аляске и в Грюндландии.
Натан (199): – Прямая угроза. Существует прямая угроза. Мы должны быстро принять решение.
Соломон (1411): – Для этого мы и собрались здесь.
Дженнифер (1): – Зараженные терминалы должны быть немедленно уничтожены.
Грегориус (103): – Мои основные данные находятся на Аляске.
Дженнифер (1): – Мы не должны и не можем быть снисходительными. На карту поставлено наше выживание.