— Ой! — Я тянусь к банту на корсете, который завязала Софи.
— Вон там, — нетерпеливо указывает чудо-мальчик и подходит ко мне сзади.
Корсет елозит по ребрам, когда Рик завязывает бант под кромкой рубашки: один, второй узел — теперь точно не развяжется. Как будто мне двенадцать и он мой папа. До чего же унизительно. А Рик даже не замечает этого. Не успеваю я опомниться, как он уже выглядывает за дверь:
— Все чисто. Двинули!
Когда мы выходим из общежития на узкую площадку за кухней, в небе висит тонкий месяц. Перед нами возвышается увитая плющом стена, и зловоние кухонных объедков заставляет меня наморщить нос. Я прохожу мимо метлы из прутьев, штабелей пластмассовых ящиков и мусорного контейнера размером с грузовик, стараясь держаться подальше от чудо-мальчика. Но остальные идут за мной по пятам. Когда я добираюсь до угла здания, рядом со мной в лунном свете возникает Ксавье. Он сунул руку в карман, сминая дизайнерскую черную рубашку, поблескивающую серебряными нитями. Темные глаза впиваются в меня, уголки губ раздвигаются в легкой улыбке:
— Мне нравится твоя юбка, Эвер.
В отличие от чудо-мальчика, он одет в самый раз для клуба. В ухе у него блестит опаловая серьга: мои родители были бы весьма недовольны, что я оказалась рядом с таким типом. Моя рука неловко тянется к шнуровке на спине, хотя Ксавье не может видеть проглядывающую сквозь нее кожу. Я заставляю себя спокойно встретить его взгляд.
— А мне нравится, что тебе нравится.
— Мистер Е! — Софи берет его под руку. — Счастлива, что вы к нам присоединились.
Он едва приподнимает уголки губ, словно ему лень улыбнуться как следует. Проходя вперед, Ксавье мельком касается моей руки. Я вдыхаю терпкий запах одеколона и ощущаю холодок в животе: в этот вечер все кажется мне неизведанным и опасным.
— Диоровский «Фаренгейт», — шепчет Софи. — Ну разве он не прелесть?
— Эвер, сделай для меня кое-что, ладно? — раздается прямо у меня над ухом шепот чудо-мальчика, заставляя меня подпрыгнуть от неожиданности.
— Что?
Мой голос звучит неровно. От Рика пахнет улицей. То есть травой и свободой.
— Держись подальше от Ксавье.
— Чего-чего? — Я поворачиваюсь к чудо-мальчику, наши носы случайно соприкасаются, и я, тихонько ойкнув, отшатываюсь назад.
Прежде чем он успевает ответить, между нами вклинивается толпа — десять, пятнадцать человек, вот их уже два или три десятка: красивые, все в блестках и браслетах, с бледной, освещенной лунным светом кожей. Попутчиков у нас гораздо больше, чем я ожидала. Кто-то прыскает со смеху, и дюжина голосов тут же предостерегающе шикает. Чуть впереди Ксавье прислонился к увитой плющом ограде, засунув большой палец за ремень, и разговаривает с Лорой (уже без кепки «Янки») и Деброй — обе очень мило смотрятся в маленьких черных платьях.
Все жаждут вырваться на свободу, за исключением Рика — сопровождающего. Чем больше я об этом размышляю, тем сильнее меня бесит его предупреждение: опять же, именно так сказали бы родители. Может, Ксавье и плейбой, зато он идеально подходит для того, чтобы помочь мне сегодня нарушить несколько правил.
— Куда дальше? — интересуется Дебра, откидывая назад голубые волосы.
Я отгоняю мысли о сопровождающем.
— На мостки. Там есть лестница. Мы с Софи все проверили. Как только перейдем реку, ловите такси.
— И не шумите, — добавляет Софи.
Мы прокрадываемся вдоль ограды к бетонному столбу с лестницей, уходящей в ночное небо. В нашем плане побега мы не учли только одно: яркий месяц освещает голубую трубу, как прожектор. А это значит, что в течение целых двух минут, которые понадобятся, чтобы пробежать по мосткам, мы будем видны как на ладони из всех цзяньтаньских окон, выходящих на реку.
— Хорошо, что нас так много, — шепчу я, когда Софи начинает карабкаться наверх в своих туфлях на шпильках. — Всех домой не отошлют.
Но от страха у меня сосет под ложечкой.
Лестница ведет в туннель, образованный изогнутыми металлическими прутьями. Тут пахнет ржавчиной. Пока я взбираюсь на трубу, легкий ветерок играет моей шифоновой юбкой. Мысленно поторапливая Софи, я зажимаю юбку по бокам, всем телом ощущая присутствие чудо-мальчика сзади, на нижних ступеньках. И почему я не пропустила его вперед?
В конце концов я вскарабкиваюсь на вершину столба высотой с трехэтажное здание, где ветер остервенело треплет волосы, застя мне глаза.
— Подожди, — кричу я.