Я постирала рубашку Рика в прачечной самообслуживания, расположенной в подвале, но не могу собраться с духом, чтобы вернуть ее хозяину. Решаю снова постирать ее вместе с очередной порцией собственного белья, а когда вижу чудо-мальчика в вестибюле, где он опускает в ящик открытку для Дженны, резко разворачиваюсь и торопливо ухожу в другую сторону.
На занятиях по китайской медицине Марк, Дэвид и Сэм прозвали себя разгневанными азиатскими мужчинами. Между отжиманиями и прикладываниями к стальной бутылке (мне наконец достается глоток спиртного со вкусом стирального порошка) они составляют стереотипный портрет азиатского парня.
— Мастер кун-фу, — говорит Марк.
— Инженер-зануда, — добавляет Сэм. — Исполнитель, а не лидер.
— Женоподобный, — ворчит Дэвид.
— Что есть, то есть, брат, — кивает Марк. — Эта козлиная бородка никого не обманет.
— Заткнись!
— Это война, — хрустит костяшками пальцев Сэм. — Мы обязаны сломать стереотипы.
— Да? И каким же образом? — интересуется Дэвид, и парни склоняются над бутылкой, обсуждая план действий.
Я поворачиваюсь к Ксавье:
— А ты почему не разгневан?
Тот пожимает плечами:
— Я вырос в Азии.
Ксавье даже близко не подходит ни под один из вышеупомянутых стереотипов. Однако с парнями не спорит. Он ведет себя так, будто ему все равно, только, сдается мне, это сплошное притворство. У меня возникло чувство, что Ксавье многое утаивает, например свои отношения с отцом. Мне интересно, что еще скрывается в его голове под взъерошенными волосами, но я понимаю, что спрашивать об этом небезопасно.
За полторы недели на «Корабле любви» романтика набирает обороты. Кто-то неизвестный оставляет цветок на подушке Лины из Южной Каролины (всем известно, что это Спенсер). Дебра и Лора крадут футбольный мяч Рика, чтобы заманить его в свою комнату, будь проклята Дженна. Софи разрабатывает дюжину разных меню, не забывает даже об именных этикетках для винных бокалов, которые нужно будет попросить у тетушки.
Что касается меня, то я дрыгаю ногами в такт музыке из динамиков Софи и изучаю свой таинственный портрет. Я прокрадываюсь мимо открытой двери Бенджи в поисках произведений искусства, ио замечаю только Димсума со стеклянными глазами, сидящего на подушке. У меня появляется фантазия: как только выясню, кто художник, обовью руками его шею и нарушу правило «Не целоваться с мальчиками». Может, милашку Бенджи с его детским личиком я и поцелую. Но хватит ли у меня смелости броситься на шею Сэму? Или Дэвиду, несмотря на его козлиную бородку?
На моем столе копятся записки с требованием позвонить домой, но с тех пор, как аккаунт Перл в WeChat взломали, я переписываюсь с ней только по электронной почте: сестричка совсем одна, все ее друзья разъехались на лето, она бьется над моцартовской сонатой до мажор, старательно разбирает ноты, несмотря на дислексию. Мама и папа хотят, чтобы я им позвонила. У Меган все хорошо, но с ней трудно связаться: она в круизе с родителями и Дэном, и хотя я с самого начала стараюсь держать ее в курсе, слишком много всего происходит. «Все расскажу, когда вернусь», — пишу я подруге по электронной почте.
Вечером, после ужина, я закидываю на плечо сиреневую сумку и пуанты и спешу в балетную студию Сыту.
— Каньчжэ во, нюйхай[56]. — Мадам сдержанно и плавно показывает каждую комбинацию. — Па де бурре, пируэт…
Я старательно повторяю скользящие движения ее ног, безупречные взмахи руками. Она говорит по-китайски, потом повторяет для меня по-английски, и я начинаю усваивать различные хореографические термины.
— Ступню нужно вывернуть еще сильнее, но руки прекрасные, Лили. Согни локоть вот так. Очень грациозно, Пэй.
Мадам Сыту — поборница идеальной техники, но находит ободряющие слова для каждой ученицы. На втором занятии она крепко стискивает мои бицепсы:
— Уделяй больше внимания рукам. Разведи их вот так и ощути, как это отразилось на равновесии. Почувствуй энергетические линии от одного бока до другого и от макушки до пяток. — Преподавательница приподнимает мой подбородок повыше. — Когда любишь танцевать, это заметно, моя новая пташка. Покажи это всем.
Она видит меня. Ее похвала словно погружает меня в теплую ванну с медом. Я едва лепечу «сесе» в знак благодарности. Я всегда любила балет меньше, чем модерн и джазовый танец, но мадам Сыту все изменила. Если я получу сальную партию Одетты, то буду работать с ней индивидуально. И я удваиваю усилия: подтягиваю пируэты, совершенствую прыжки — а потом как на крыльях лечу обратно в «Цзяньтань».